Марсельская сказка. Елена Букреева
всего лишь беру пример с тебя, – боковым зрением я заметила движение справа от себя. – Разве ты не встречала меня из Кембриджа в том же наряде, в котором провожала отца в последний путь? Я решила, что это последний писк моды – траур и все в этом роде. В конце концов, ты ведь всегда была для меня примером.
Бокал в руке Розалинды мог с лёгкостью лопнуть в любой момент. Едва она открыла рот, чтобы, вероятно, меня проклясть, когда возле нас остановился молодой мужчина с глупой улыбкой, играющей на его тонких губах. Я сразу узнала эти болотного цвета глаза – Эйдан Уорхолл. Члены его семьи, как основатели одной весьма прибыльной в Шотландии кондитерской фабрики, были частыми гостями на приёмах в Роузфилде. Я помню Эйдана упитанным, озлобленным на весь мир и влюблённым в мою сестру мальчишкой. И судя по его тяжёлому взгляду, направленному в сторону Шарлотт, и пуговицам, едва сходящимся на животе, ничего с тех пор не изменилось. Супруга ему нужна была исключительно для того, чтобы навсегда пресечь слухи о его ориентации.
– Миссис Маклауд, могу ли я украсть вашу очаровательную дочь на танец? – поинтересовался он.
Мама обернулась на выплывшего из стайки акул Эйдана и широко улыбнулась, отходя в сторону. Уорхолл остановился в шаге от меня. Я протянула ему ладонь, на тыльной стороне которой он оставил свой мокрый поцелуй. Меня едва не стошнило, а он повёл меня в центр зала. Танцующие расступились перед нами. Усмехнувшись, я уставилась на россыпь драгоценных камней, обрамляющих его маску. Ну, разумеется. Изумруды.
– Как поживаешь, Эйла? – спросил он, растягивая каждый слог.
Я выпустила долгий вздох и опустила взгляд, задрожав в его руках. Мы начали двигаться, и поскольку танец вёл он, это выглядело ещё более нелепо, чем если бы я танцевала с медведем. Мне было чертовски стыдно позорить великого Коулмана Хокинса. На секунду я вообразила себе, что мужчина, стоящий передо мной – вовсе не Эйдан, а мы не в Роузфилде, и мир заиграл новыми красками. До тех пор, пока я не вгляделась в его болотного цвета глаза. У моих фантазий было едкое послевкусие. И это совершенно не то, что я могла бы положить на страницы своей книги. Достойный и романтичный танец в моей голове выглядел совершенно иначе: мы вдалеке от посторонних глаз, он высок и угрюм, но со мной нежен, и нас окутывает тихая и волнующая музыка – быть может, что-нибудь из французской классики. Конечно, Эйдан не имеет к этому никакого отношения. И я, увы, тоже.
– Всё… – едва начала я, но мой спутник вновь перевёл взгляд на воркующую со своим женихом Лотти.
– Как дела у Шарлотт? Я заметил кольцо на её пальце. Подарок виконта?
– О, так ты не в курсе? Уже этой осенью моя дорогая сестрица станет миссис Робер, – не скрывая улыбки, проворковала я.
Эйдан сжал губы в тонкую полоску и, услышав звонкий смех Лотти, переключился на меня. В какой-то миг мне даже стало его жаль, но вскоре жалость вновь вытеснило отвращение.
– А как твои дела, Эйла?
– Не могу порадовать тебя своим ответом,