Школа жизни. Честная книга: любовь – друзья – учителя – жесть (сборник). Отсутствует
в нашей школе, которая раньше была женской гимназией. Потом стала революционеркой, большевичкой и была зверски замучена белогвардейцами (так, во всяком случае, было написано на памятной доске).
Но для этой истории не так уж важно, именем кого называлась моя школа, как то, где она располагалась. Толстые стены из красного кирпича, необычная (для школ) архитектура, потолки под четыре метра и высокие окна – такая в городе Армавире она была одна. И что бы там ни говорили скептики, атмосфера в нашей школе была особая – возможно, благодаря этим старым, много чего повидавшим стенам, возможно, из-за учительского коллектива, что собрал под этой крышей директор Василий Степанович Яровой. Во всяком случае, некоторые преподаватели называли нас на «вы» и почти все относились как к личностям. Хотя и доставалось порой нашему «А» классу, первому по успеваемости и далеко не первому по поведению!
В кабинете химии мы все – и отличники, и безнадежные троечники – чувствовали себя маленькими и потерянными… А царила в этой строго организованной и четкой движущейся по своей орбите мини-вселенной химических таблиц, пробирок, колб и застывшего времени Лина Савельевна Халина. Высокая, худая, в неизменных черных костюмах с белоснежными блузами, она не кричала, не грозила нам карами небесными – только глянет на тебя пристально, сдвинув брови, и душа шлепалась прямиком в пятки.
Правда, все самое интересное, что происходило в мире, как эту химию неорганическую и органическую, которые она преподавала, можно применять в быту, почему девочкам полезно мыть пол не шваброй, а руками (а вот догадайтесь-ка!), – и прочую полезную информацию мы узнавали именно от нее.
И стишок я этот помню до сих пор:
Сера, сера – буква S,
32 – атомный вес.
Сера в воздухе горит,
Получаем ангидрид.
Ангидрид плюс вода —
Это будет кислота.
Тишина на ее у роках была!.. Скрип стула – как взрыв.
И взрывы, хоть и редко, но тоже были. Правда, слабенькие, так сказать локальные, – это уж когда совсем не то, что надо, не с тем, чем надо, сольешь. Но не это приводило ее в тихое бешенство. Человек педантичный и перфекционист (тогда мы слова этого не знали, но сейчас, вслушиваясь в его угрожающее звучание, понимаю, что это о ней, Лине Савельевне!), она любила, чтоб все было красиво, четко, по этому не дай бог тебе залить реактивами аккуратные наклейки на пробирках! Тут же в тишине раздавался ее крик:
– Этикеткой вверх!
Когда мы после выпуска собирались компанией, и кто-то из ребят начинал разливать вино, все дружно вопили:
– Этикеткой вверх!
Наливающий (ну, чтоб сказать короче!) с деланым страхом на лице нервно поворачивал бутылку этикеткой вверх, и за этим следовал всеобщий вздох и истерический хохот! Постороннему не понять, что тут такого смешного, а для нас, переживших уроки химии, это была фишка.
Но если вы решили, что наша Лина Савельевна была страшным тираном, – ошибаетесь! Мы помним ее с теплотой. Кстати, и из