Игра в пазлы: новые правила. Анна Штомпель
Я ожидала увидеть ряды кабинок и сияющий кафель… Кабинок оказалось всего две, грязный пол был залит вековечными лужами и воняло протухшей рыбой. Меня едва не стошнило.
После омовения тепловатой мутной водичкой, с полотенцами на головах, вернулись мы в комнату. На вкус вода тоже была отвратительной: в ней явственно ощущался песок. Сестра предупредила, что пьют здесь только кипяченную.
– А помнишь, как в Грозном… – начала я и умолкла.
– Вода там вкусная, – согласилась Вера. – Но по дому я не скучаю. И ты скоро перестанешь.
«Никогда!» – пылко подумала я.
– Ве-ер… по-олчаса… Почему здесь все так блеют?
Сестра усмехнулась:
– Местный говор. Поживешь немного – и ты заблеешь.
«Никогда», – снова подумала я, но уже не так уверенно.
Очень тянуло лечь. Вера сжалилась:
– Сегодня ты моя гостья.
Я сунула под голову диванный валик и вытянулась, насколько позволял торец шкафа. Ноги гудели, плечи ломило от сумок. «Неужели я в Самаре? Это не сон?..».
– Тебе нравятся фотообои? – спросила Вера, ловко раздевая ножом картофелины.
– Очень.
– Сможешь найти бригантину?
– Что? – удивилась я.
На снимке были скалы и вода.
– Бригантину видят не все, – загадочно продолжала Вера. – Для этого надо иметь не только воображение, но и желание увидеть. Она вот-вот появится из-за той скалы…
Я завороженно смотрела на стену. Синие волны. Белая пена. Голые скалы. А вдруг?..
Ночью в поезде я плакалась сестре, что некрасива. «Неправда, – сказала Вера. – У тебя красивая улыбка и чудесные волосы». – «Ну да, – уныло согласилась я. – Как у лошади: зубы и грива…». Сейчас, водя щеткой по своей гриве, я подумала, что сестра не так уж неправа. Шмотки на мне ужасные, а еще я сутулюсь, но я вовсе не безнадежна! Если бы не эти тоскливые, недоверчивые глаза беглянки из концлагеря… Я могу шутить, улыбаться, но глаза мои остаются печальными. Алексин держит меня мертвой хваткой, как краб, которого оторвали и выкинули, а клешня осталась…
– А где Верка?
Я едва не выронила щетку. В распахнутой двери стоял привлекательный светловолосый мальчишка лет пятнадцати. Все комплексы бедного изгоя всколыхнулись разом, и я смогла лишь что-то промычать. Незнакомец развернулся и ушел. Через пять секунд вернулась Вера с дымящейся кастрюлькой в руках.
– Какой-то парень заходил, – небрежно сказала я. – Наверное, Артем. Спрашивал о тебе…
Вера бросилась на лестницу, я – за ней. Услышав свое имя, Крапивин остановился на площадке между этажами.
– Чего ты ушел? Семечками-то угости.
– Вот еще, – сказал он и, поднявшись, отсыпал Вере полный кулак. – От мамани привет.
– Вечером ждем.
– Маманя придет, а я не могу.
– Занято-ой! – усмехнулась Вера.
Артем помолчал и деловито сообщил:
– К Марго пойду.
Когда мы вернулись в комнату, Вера поинтересовалась:
– Как