Игра в пазлы: новые правила. Анна Штомпель
брызгами уже стояла бутылка вина.
– За приезд, – сказала тетя Люда.
Я наблюдала с дивана.
Они дружат, несмотря на большую разницу в возрасте, и никто в них пальцем не тычет; а нас с Янкой за несчастные три года готовы были живьем сожрать!..
После первой рюмки лицо тети Люды разрумянилось.
– Что, Ань, с сестрой-то лучше будет?
– Конечно.
– Сестра – это тебе не тетка, – глубокомысленно продолжала Крапивина. – С теткой, небось, плохо было?
Я не ответила. К счастью, женщина уже увлеченно обсуждала с Верой какого-то Пантелеева из соседнего отдела.
Плохо ли мне было с теткой?..
Никогда не забуду ее слова: «Пусть пр-риезжают мама, сестра и забир-рают тебя! Сил моих больше нет! – И дяде Боре: – Еще двадцать р-родственников пр-ритащи!». А ведь сама затеяла эту «благотворительность». Как часто она твердила мне, что я в их доме – чужая!..
Крапивины жили рядом со школой, в «однушке» на первом этаже. Дверь нам открыл Артем. Уже вернулся от своей Марго?..
– Так и знал, что всем табором притащитесь, – проворчал он.
Но в глазах его была улыбка.
После чая мы стали смотреть фотографии. На одной из них яркая черноволосая девчонка, похожая на цыганку, смеялась прямо в объектив.
– Моя телка, – почему-то вздохнув, сообщил Артем.
– Рита?
– Да. Но не та, про которую ты думаешь. Это долгая история.
Я не проявила любопытства. Алексин научил меня сдержанности.
Крапивин захлопнул альбом.
– Проветримся?..
Вечер был душным. Серые сумерки звенели от комарья. Мне еще предстояло узнать, какие зверские на Сухой комары: шишки от укусов не сходят неделями.
– Смотаюсь за Юркой, – решил Артем.
Через пару минут он вернулся:
– Струсил! Тюфяк…
Я совсем не удивилась. Со мной всегда так.
– У тебя парнишка был? – внезапно спросил Артем.
– Да, – ответила я. – Кир.
Мне так хотелось, чтобы это было правдой…
– Теперь будет Юрка, – сказал Крапивин.
– Он же струсил.
– Куда он денется!..
Он никуда не делся.
Это лето столкнуло нас лбами – и набило шишек.
Пазл 28. «Бомбочку привезла?»
Сентябрь 1992 г.
Алексин
До последнего казалось, что пребывание в Алексине – это летнее явление. Летом всегда куда-нибудь выезжаешь, а к осени все возвращается на круги своя. И лишь когда первого сентября меня нарядили в чужую одежду, вместо привычной косы стянули волосы в «хвост» и сунули в руки букет бело-розовых пеонов – я поняла, что все всерьез и надолго.
Как минимум на год.
Тетя Римма болтала со своей приятельницей, и ее слышала вся улица, а я шла молча и думала о том, что тетка подозрительно добрая сегодня. Должно быть, ей льстит, что знакомые, с которыми она здоровается по пути (а на Петровке все знакомы), могут воочию убедиться, какая она хлебосольная и самоотверженная натура – не побоялась взять