Птицелов. Ланиус Андрей
пожевал губами, затем вскинул на меня глаза:
– Послушай, Дима, чего воду в ступе толочь? Тебе надо посмотреть мои работы, чтобы ты не сомневался, верно?
– Отличная идея!
– Я тут рядом живу, на Марата. Айда прямо сейчас. Это, – он поочередно указал пальцем на бутылку и закуски, – заберем с собой. На всякий пожарный добавка у меня найдется.
– Да, но… Неловко перед твоими домашними.
Он рассмеялся булькающим смехом.
– Я не из подкаблучников, как Гарька. Сам себе хозяин. Один живу – понял? Айда!
* * *
Пименов обитал в классической коммуналке: длиннющий общий коридор, куда выходило не менее дюжины дверей, построившиеся вдоль стен комоды и сундуки, подвешенные узлы и велосипеды, взрывчатая смесь разнородных запахов и звуков…
Пока мы шли мимо этого хозяйства к его комнате, я подумал, что Гарик, несомненно, часто бывает у приятеля в гостях. Не исключено, что именно здесь, с ведома или без ведома Пименова, он спрятал свое «сокровище». В каком-нибудь узле, куда не заглядывают годами. Ведь и я собираюсь предпринять нечто подобное в квартирке Алевтины. Тайник сверхнадежный – кому придет в голову рыться в чужом старье?
Пименов достал ключ и открыл разболтанную дверь, хранящую следы двух выломанных когда-то замков.
Он занимал комнату примерно в двадцать квадратных метров. В дальнем правом углу высилась сколоченная из фанеры и реек будка размером два на полтора метра – как я догадался, его то ли студия, то ли фотолаборатория. Обстановка вызвала бы горячее одобрение самого непреклонного спартанца: ободранный шкаф легендарного типа «Гей, славяне!», такой же стол и два стула, железная кровать, этажерка, на которой уместились книги, посуда и хозяйственный инвентарь… На шкафу – до самого потолка – и в левом углу громоздились большие картонные коробки. Некоторое разнообразие в интерьер вносили старенький телевизор, древний дребезжащий холодильник да радиоточка городского вещания. Если Пименов и вправду был человеком-государством, как он объявлял Касаеву, то это государство к зажиточным явно не относилось.
А не мог ли Касаев держать одну из копий здесь, в комнате Пименова, осенило вдруг меня. Если это так, то я добьюсь цели гораздо проще. И безопаснее. Сейчас напою «свободного художника» вусмерть (предварительно выкачав информацию) и, когда он свалится с копыт, наведу шмон, благо неприхотливость интерьера существенно облегчает задачу.
По-своему истолковав мой взгляд, Пименов хладнокровно заметил:
– Не вижу никакой трагедии в том, что у меня нет шикарного коттеджа. Мне есть где спать и укрываться от непогоды, есть где работать. Многие и того не имеют. Вот пройди сейчас на Московский вокзал и, ручаюсь, обнаружишь уйму бедолаг, которые позавидовали бы мне черной завистью.
– Ты – счастливый человек, Никола, если и вправду так думаешь.
– Каждый – сам кузнец своего счастья, – нравоучительно изрек он. – Но вообще, быть счастливым куда проще, чем кажется некоторым. Надо всего лишь уметь радоваться тому, что ты получил от жизни, и помнить, что гораздо больше людей не имеют даже этого. Мне покойный папаша всегда говорил: