Пришедшие с мечом. Екатерина Глаголева
размышлял он. – К примеру, в Риме, во время войн с Эпиром, Фабрицию предложили отравить Пирра, чтобы разом покончить войну, – доктор предложил, так Фабриций отослал его к Пирру и разоблачил как изменника.
– Да, так было в Риме, давно уже, – подтвердил Ермолов, не зная, что еще сказать.
Кутузов встал перед окошком, в которое виднелось зарево московского пожара.
– Как разрешить! Если бы явно драться с Наполеоном, мне или тебе, то еще куда ни шло, а тут… Выходит то же, как разрешить пустить в Наполеона камнем из-за угла. Да и удастся Фигнеру это дело – скажут, что я убил Наполеона, или ты, но никак не он… Как ты думаешь?
«Конечно, тебе бы хотелось, чтобы я и решение взял на себя: выйдет – Ермолов виноват, не выйдет – Кутузов ни при чём», – подумал про себя Алексей Петрович, а вслух сказал:
– Как угодно приказать.
Хождение из угла в угол продолжилось. Выждав немного, Ермолов напомнил, что Фигнер дожидается – что сказать ему? Кутузов остановился, еще подумал, разнял руки и махнул обеими:
– Христос с ним! Пусть возьмет себе восьмерых казаков на общем положении о партизанах.
Ермолов выправил Фигнеру в штабе подорожную в Казань, чтобы сохранить его миссию в тайне, но капитан сам рассказывал всем и каждому, что едет в Москву убивать Наполеона и живым не вернется, семью же свою он якобы препоручил Ермолову. Французский император, впрочем, каким-то образом уцелел, однако небольшой отряд Фигнера нападал по ночам на мародеров средь пламени пожаров, устраивая засады на улицах и в домах. Отважные и скрытные, мстители были вездесущи, наводя панический страх своим внезапным появлением и исчезновением, точно они возникали из самого пламени; даже имея их перед глазами, истребляемые ими французы не могли их уничтожить; Наполеон объявил награду за голову Фигнера (так рассказывал он сам генералу Раевскому, явившись к нему в Подольске). Москву Фигнер покинул с французским пропуском как хлебопашец из Вязьмы, возвращающийся в место жительства. «Крестьянина» взял в проводники небольшой французский отряд из выздоравливавших раненых, следовавший от Можайска; Фигнер проделал с ними целый переход, бежал с ночлега в лесу и вернулся уже со своими удальцами, захватив шесть орудий итальянской артиллерии и сотню пленных, среди которых оказался полковник из Ганновера – знакомый юности генерала Беннигсена; остальных перебили. Раевский, знавший Фигнера прежде, не подверг сомнению его слова о том, что Ермолов приказал первому же встреченному им начальнику выделить партизану небольшой кавалерийский отряд для действий на коммуникациях неприятеля. И вот теперь Ермолов слышал за своей спиной: «Фигнер! Фигнер! Тот самый…» Сегодня вечером у всех костров снова будут звучать рассказы о его подвигах, хотя не один только Фигнер командовал партизанским отрядом в окрестностях Москвы: капитан Сеславин и полковник князь Кудашев действовали не менее удачно, ежедневно приводя пленных, так что французы теперь отправлялись