Преодоление. Валерий Туринов
посадских? – насторожился архимандрит.
– Да, – ответил князь Дмитрий. – Заводчиком этого великого дела у вас посадский староста Кузьма Минин! Вот и положите на него эту ношу!.. Он искренен, весьма искренен! Последнюю рубашку отдаст за отечество и православных святых.
– Хорошо, – нерешительно согласился с этим архимандрит.
Его задело то, что Кузьма обложил его монастырь пятой деньгой и жёстко потребовал уплатить её со всех монастырских доходов.
Князь же Дмитрий умолчал сейчас о том, что к нему первым из Нижнего Новгорода приезжал именно Кузьма Минин. Вот он-то и предложил выбрать такого человека. И князь Дмитрий, подумав, согласился с ним. Сейчас же посланцы из Нижнего сами рассказали ему, как Кузьма взял волю над посадскими и торговыми: возвёл в приговор пятую деньгу, наложил на ленивых страх, что будет продавать дворы нерадивых плательщиков, закладывать их жён и детей. И он понял, что тот оказался серьёзным мужиком, таким, каким должен быть во главе этого непростого дела.
«Время такое: нужны честные и крутые!» – подумал он.
До Нижнего Новгорода они, смоленские служилые, добирались на своих лошадях походным порядком. Среди них были и Яков Тухачевский с Михалкой Бестужевым. Всех их повернула в сторону воззвания нижегородского ополчения судьба их родного Смоленска. Всем им, смоленским служилым, жилось несладко в то время. Под Москвой, после того как убили Ляпунова, им, земским, оставаться стало опасно. Да и не нужны они оказались под Москвой тому же Трубецкому, тем более Заруцкому. И они, Трубецкой и Заруцкий, распорядились поместить их, смоленских, в Арзамас, в государевы сёла: на прокорм, до поры, когда они понадобятся. Но там, в тех государевых сёлах, мужики отказались кормить их. На сторону их, мужиков, встали и арзамасские стрельцы. Между смоленскими и арзамасскими мужиками произошли стычки. Но мужики не поддались пришлым. И когда слух об ополчении дошёл до Арзамаса, смольняне сразу же снарядили своих людей в Нижний Новгород: узнать условия, на каких они согласны были бы служить.
И вот теперь Михалка и Яков, с ещё тремя смоленскими дворянами, добирались до Нижнего.
– И что ты тащишь меня куда-то? – ворчал по целым дням Михалка Бестужев на Якова.
– На дело, – лаконично отвечал Яков.
– Какое ещё дело? – только сильнее злился Михалка всякий раз, когда им нечего было жрать.
– Приедем – увидишь! И что ты ноешь, как девка! – начал злиться и Яков.
Его уже достало нытьё Бестужева.
На перевозе через Волгу они проторчали полдня, дожидаясь, пока за ними пригонят лодки с другой стороны реки.
– Ну, вот, а ты говоришь – торговые! – ещё сильнее стал язвить Михалка, насмехаясь над этой нерасторопностью нижегородских.
– А вон глянь – ещё какие-то служилые на подходе! – показал Яков на отряд конных, тоже подходивших к переправе.
– Подожди, надо выяснить, кто такие! – остановил его Михалка, когда Яков сунулся было в сторону конных, намереваясь узнать, откуда