Преодоление. Валерий Туринов
жёсткий отпор от какого-то торгового мужика.
– Ну да! Как будто мы одни ломали! – возмутились собравшиеся служилые. – А бояре разве нет?! Те же князья!
– Кузьма, давай ближе к делу! – подали голос мужики из задних рядов. – А эти-то, если не желают служить, то пускай и катятся отсюда!
Собрание стало принимать нежелательный оборот: всё шло к раздору.
– Тихо! – прикрикнул сухорукий, которого мужики назвали Кузьма, на расходившихся мужиков и служилых. – Здесь собрались не для драки! Драться под Москвой будете, с «литвой»! А сейчас определим, кому и сколько платить будем в окладах за службу!
Под его резким и грубым голосом шум в избе быстро затих.
Он же, Кузьма, ничем, по мнению Якова, не отличался от остальных торговых мужиков, рассевшихся сейчас по лавкам избы подле стен. Вот разве что был строже взгляд да чуть прямее нос, как у дятла. Остальные в земской избе выглядели серыми и мало отличались от обычных холопов.
– Смольнянам надо казну на корм, на подмогу! – крикнул Михалка сухорукому, недовольный тягучими рассуждениями о каких-то мелочных дрязгах с торговыми мужиками.
Он начал, как обычно, злиться. Михалка Бестужев как боярский сын по выбору из Смоленска всю свою не так уж и большую жизнь только служил. Он не вникал даже в дела собственного поместья. А уж тем более его воротило от торговых дел. И мужиков, занимающихся этим, он не любил. Тут же, неволей, приходится слушать их.
– Будет, будет вам и корм и казна, – сдержанно ответил ему Кузьма. – Сколько вас там, в Арзамасе? – спросил он, но не Михалку, а Якова, посчитав, что с тем быстрее можно уладить всё.
– Две тысячи, – ответил Яков. – Из тех, что на конях. Да к ним ещё вполовину пеших…
– Пиши! – велел Кузьма дьячку, мусолившему перо над бумагой. – Сотники идут по второй статье, а это сорок пять рублей оклад. Дети боярские конные – третья статья – по сорок рублей. А пешие и казаки по тридцать рублей статья… Посчитай всё на три тысячи, по статьям!
Он обвёл взглядом смоленских служилых, стараясь по их лицам определить, есть ли недовольные таким раскладом. Он не хотел отталкивать малыми окладами служилых. Набрать их оказалось не так-то просто. Пожарский, когда он был у него в Мугреево, в его вотчинном селе, советовал ему вести казну разумно. Но советовал и не скупиться с окладами служилым, чтобы приманить их к начатому делу.
– Кто у вас сотники, сами определитесь, – продолжил он разговор с ними. – А полковых воевод и голов назначит воевода, князь Дмитрий Пожарский. Вот к нему теперь и поедете: бить челом, чтобы он стал вашим воеводой!.. Понятно? Всё?! – строго спросил он их.
Михалка, почесав затылок, промолчал.
– Да, понятно! – за всех ответил Яков.
– Ну, тогда с Богом! Езжайте до князя Дмитрия! – отпустил их Кузьма.
Смоленские встали с лавки и вышли из земской избы вместе с другими служилыми.
После встречи с этим земским старостой, вечером, в избе у пушкаря Антипки Фадеева, где смоленских определили на постой, Михалка стал