За границей Восточного Леса. Полина Сутягина
на невольничий рынок. Я же не стану расспрашивать тебя об этом. Но скажу вот что: как бы ни была велика твоя боль, и она когда-нибудь пройдет. Ты молода и сильна, и жизнь твоя продолжается. Однако, если ты дашь себе утонуть в прошлом, это равносильно тому, что жизнь твоя закончилась тогда, еще до нашей с тобой встречи. Как жрице Ордена Единства Стихий, мне доподлинно известно, что никакое событие не случайно. И если наша встреча состоялась, то ни для тебя, ни для меня она не пуста. Поверь, я бы не стала тратить время на пустое.
Жрица смотрела прямо в глаза молодой девушке. Она видела в этих глазах цвета грозового неба твердость и намеренье. Этот взгляд ей был так знаком.
Однако девушка не собиралась отвечать ей согласием. Слова проносились мимо, как вихорьки на реке. Эта река уносила ее все дальше и дальше…
Уже вечером после ритуала зажжения ночного огня, Римьяна с облегчением удалилась в свою келью, подошла к окну, вдыхая влажно-леденящий воздух, напитанный шелестами и криками ночных созданий, и повалилась на колени, упершись лбом в холод каменной стены.
За окном через сумрак вечереющего неба прорвался холодный осенний дождь. Мелкие, не частые пока, капли взбрызнули каменную поверхность перед окном. Римьяна подняла голову. Некоторое время она вглядывалась куда-то вдаль, а потом быстро накинула плащ и тихонько вышла из комнаты.
На ночь двери Монастыря запирали. Однако Римьяна знала обходной путь, через калитку в скалах. Иногда некоторые жрицы ночью покидали стены монастыря. Об этом Римьяна узнала, увидев однажды, как это делала одна девушка, недавно сменившая серый плащ на буровато-коричневый. Та объяснила, что это нужно для каких-то ритуалов, которые для Римьяны пока все равно не актуальны. Но девушка запомнила, где находилась потайная калитка.
Теперь тихо добравшись до места, она надеялась найти ее незапертой. Маленькая дверка под лестницей подчинилась девушке, и никем не замеченная, молодая послушница покинула стены Монастыря.
Внутри нее крутился клубок чувств. Горечь от потери брата, дома, семьи. Отчаянье и боль, притупленные на время, сейчас вздыбились новой волной. Все казалось абсолютно беспросветным. Она бежала по знакомой тропе к сердцу острова. Надеясь, что обняв родные дубы, она сможет хоть немного приглушить бушевавшую агонию сердца. Но оказавшись там, она почувствовала лишь усиление этого кошмара. Касаясь коры деревьев, она почти воочию наблюдала призраков прошлого. Уходили во тьму небытия тени ее родных, таяла в ледяном ветре ее деревня, и последним, растворяясь во мраке, застилавшем сознание, вспыхнул и исчез образ ее брата – его серо-голубые глаза, ласково смотрящие на нее, стали неимоверно далеки, пока не пропали совсем. В глазах Римьяны на мгновение потемнело, и она упала на колени перед мощным узловатым стволом. Дождь усиливался. Грязь, размываемая его потоками, пропитала одеяние девушки. Но ей было все равно. Ее глаза затуманили слезы, и клокотали в груди рыдания. Вдруг она поднялась. Безумным взглядом своих некогда лучистых глаз обвела