Уголовный процесс современной России. Коллектив авторов
определения понятия доказательств широко привлекаются информационно-познавательный, натуралистический, аксиологический, логический, деятельностный аспекты. А на подходе, вероятно, и иные – лингвистический, психологический, семиотический? Использование достижений, применяемых в различных отраслях знаний, безусловно, важны. Они расширяют возможности научных представлений о правовых явлениях, позволяют выйти за орбиту традиционных представлений. Однако средства и методы «других» наук служат лишь инструментарием в арсенале правоведов. Они не должны заслонять собой традиционные правовые категории. При этом отметим, – разброс мнений, который просто немыслим в других областях процессуальной науки, настолько широк, что возникает вопрос: в чем же здесь заключается истина и какова ей цена, если она столь зависима от нескольких слов, предложенных законодателю, пусть даже весьма авторитетным автором (группой авторов)?
7. Парадоксально и то, что ученые-процессуалисты, стоящие на одной и той же методологической платформе (естественно, материалистической диалектики) и утверждающие об использовании ими одного и того же подхода – информационно-познавательного, – зачастую приходят к диаметрально противоположенным выводам. Одни – к концепции единства фактических данных и их источников, тем самым, исключая возможность самостоятельного существования диалектических категорий формы и содержания применительно к сведениям (информации) и их объективированным носителям27. Другие (таких большинство) – четко разграничивают эти понятия.28 Третьи считают доказательствами факты29.
8. Думается, контрпродуктивной является сама идея поиска какого-то единственно правильного и математически точно выверенного значения в самом термине «уголовно-процессуальное доказательство». (Мы настроены думать, что вполне удовлетворительным решением вопроса может быть и постулятивное определение). Достаточно обратить внимание на то, что и законодатель легко заменяет его синонимами в тех заложенных в УПК РФ фразах, в которых, с точки зрения лексических конструкций, более приемлемы другие слова. Например, в ч. 2 ст. 14 УПК РФ использовано выражение «бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения». В ч. 4 ст. 235 УПК РФ говорится о бремени «опровержения доводов, представленных стороной защиты». В обоих случаях законодатель употребляет слово «довод» как синоним термина «доказательство».
Другие примеры. «Протокол должен содержать сведения о факте» (п. 2 ч. 4 ст. 190 УПК РФ); «в заключении указываются факты» (ч. 2 ст. 201 УПК РФ); «обстоятельства, которые участники уголовного судопроизводства просят занести в протокол» (п. 13 ч. 3 ст. 259 УПК РФ). Здесь и во многих других нормах различными словами обозначаются и факты как обстоятельства, и сведения как доказательства. Используя выражение С. А. Александрова можно констатировать, – в самом законе имеет место интуитивное смешение
См., например: Шейфер С. А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования. М.: Норма, 2009. С. 49–74; Лупинская П. А. Понятие доказательств // Уголовно-процессуальное право Российской Федерации / Отв. ред. П. А. Лупинская. 2-е изд., перераб и доп. М.: Норма, 2009. С. 294–297 и др.
См.: Розовский Б. Г. С. 158; Томин В. Т. С. 210 и др.
См.: Агутин А. В. Основы уголовно-процессуального доказывания в российском уголовном судопроизводстве. С. 191–199. Перечислить всех представителей трех указанных направлений и их работы в рамках настоящей главы достаточно сложно.