Пентаграммы. Аркадий Застырец

      Со мной наигрались вы всласть, и —

      Опальное сердце, ликуй! —

      Холодная оттепель страсти

      Влепила мне вдруг поцелуй.

      Стремительный шорох воланов —

      И голос, ломаясь, дрожит:

      – Надеюсь, месье Yemelianoff,

      Мой слабости вам не профит…

      – Ужель мне, радея о чести,

      До старости тискать ваш бант

      В своем захолустном поместье?

      А старый маркиз-эмигрант…

      Как будто не знаете сами!

      Брильянтами вымостит путь

      И синими станет губами

      Слюнявить вам шею и грудь!

      – О, нет! Je vous aime, умоляю!

      – Ах, нет? Ну так дьявол же с ним!

      Покажемте нос негодяю

      И нынче же ночью бежим!

      Спать осталось мне час, что, конечно, не так уж и мало.

      Да и глупо пенять нам на краткость глубокого сна.

      Снова чья-то рука мне играючи карты смешала,

      И какая-то дрянь в тишине предрассветной слышна.

      Пистолет мой не спит и глядит немигающим оком

      Вдоль руки за окно в эфемерную гущу стекла,

      Где стрижи говорят и мелькает ободранным боком

      Первый синий троллейбус в проёме жилого узла.

      Снова всё да ладом – и не спит бедолага Мартынов:

      Он шлифует во тьме добела смертоносную честь.

      Спят черкесы верхом, а черкешенки носят в корзинах

      Ворох чистых рубах или Жилину в яму поесть.

      Для кого-то из нас этот день никогда не настанет.

      Погляди, как скользит по обрыву копытами лань.

      Погоди, не реви. Нас никто в эту пропасть не тянет…

      И в конце-то концов надо спать. Я прошу, перестань.

      Перед сном я хотел бы, смыкая на выдохе веки,

      Видеть только одно – на вершине не тающий снег.

      Что мне солнце тогда и по склонам звенящие реки?

      Что мне пуля в стволе или чуждый любви человек?

      Окассен пожаром страсти

      С головы до пят объят —

      Перепутал в картах масти,

      Кинул козырь невпопад.

      Но игре такой не рада,

      Чуть не плачет Николетт,

      И во тьме сырого взгляда

      У неё на всё ответ:

      «Нет и нет». А враг не дремлет,

      А лазутчик за окном

      Сладострастно речи внемлет,

      Что ведут они вдвоём.

      Окассен ужасно хочет…

      Что-то нежное сказать,

      Но краснеет и бормочет:

      «Зря надулася ты, мать…»

      Николетт ему пеняет:

      «Скучно, скучно мне, мой свет!»

      А лазутчик заряжает