Оранжевая книга. Сказки и истории. Володя Егоров
ступая по разбросанным кирпичам, мы зашли в парадную. Сильно пахло мочой и мокрой штукатуркой. -Чего надо? Ссать пришли? – в комнате на первом этаже на перевёрнутом ведре сидел бомж. Я сказал, что мы ищем Сэма. Что он должен быть тут. – Какой сегодня день недели? Я сказал, что воскресенье, но это, вроде как, к делу не относится. – А ты сходи в магазин на углу, купи портвейн – посидим, подумаем. Ангел остался с бомжом, я пошёл в магаз. Всё страньше и страньше, как любила говорить Алиса. Я купил две бутылки – одну – на всякий случай – спрятал в рюкзак. Авось, пригодится в поисках. Когда я вернулся, Ангел с бомжом уже пили портвейн из гранёных стаканов. Бомж посмотрел на бутылку у меня в руке, потом на меня, потом – опять на бутылку. – Сказал бы раньше, что вы – ангелы. Для ангелов у меня всегда что-нибудь припрятано. Он достал из коробки за спиной ещё один стакан, на удивление – чистый, налил до краёв и протянул мне. -Угощайся. Райский нектар. Специально для ангелов. На бутылке было написано – «Мадера». И по вкусу было похоже на «Мадеру». Мы не пили уже с месяц -вместо этого играли в шахматы. Поэтому в голову ударило достаточно быстро. Контуры предметов стали резко очерченными, воздух – холодным и прозрачным. Мир стал разваливаться на составляющие его кадрики. Говорить расхотелось. Ангел тоже молчал. Похоже, у него тоже всё разваливалось на кадрики. – Значит, нужен Сэм? Всё очень просто. Сегодня, говорите, воскресенье. Бомж достал кусочек оконного стекла и положил его на кирпич. – Послезавтра, значит, вторник. Он взял осколок коричневой пивной бутылки и положил его на стекло. – Вы, значит, здесь, – показал на прозрачное стекло, – послезавтра – будете там, – показал на бутылочное. – А Сэм – он – здесь. Бомж взял второй кирпич и ударил по стёклам так, что осколки брызнули во все стороны. Кадрики начали складываться в сюрреалистичное кино. Мы с Ангелом сидим бухие и слушаем философствования бомжа, вместо того, чтобы искать Сэма. Видимо, непростое было это вино. Ноги не слушались. Похоже, что-то недоброе появилось в моём взгляде – потому что бомж взял принесённую мной бутылку и пошёл к выходу. – В этом доме – 48 дверей, одна – из вторника в пятницу. Если найдёте – Сэм там. Ошибётесь – обратно уже не вернуться. Лучше – поезжайте в Лахту. Он открыл дверь парадной. – А как тебя зовут?, – крикнул Ангел. – Иван Харонович. И хлопнул дверью.
Как мы оказались в Лахте, я не помню. Смутно помню, как бродили по дому, открывая все двери. Странно – двери были, никто не растащил. Вздыбленный паркет, разбитые окна, брошенные книги. Потом – мы – в Лахте. Иван Харонович явно что-то подмешал. Между – ничего. Часы показывали восемь вечера. Дождь продолжался. Голова болела страшно. Домой я вернулся около десяти. С Ангелом мы расстались на «Василеостровской». За всю дорогу из Лахты мы едва ли произнесли десяток слов на двоих. Было плохо. У Ангела была зажигалка «Зиппо», поэтому всю дорогу я прикуривал у него. Сейчас, дома, я понял,