Таежное смятение чувств. III. Полет. Роман Булгар
предупредили о твоем приходе, Борис Андреевич Зимин! Мне казалось, что ты будешь намного старше! – окинула она его своим изучающим взглядом и пренебрежительно хмыкнула.
– Ну, вы уж меня извините, – пожал парень плечами, – если не оправдал ваших надежд! Подрасту, заеду лет через пять!
Молоденькая женщина, лицом очень похожая на Шатову, в ответ открыто улыбнулась, протянула руку и произнесла:
– Люблю людей с юмором и хорошей шуткой! По поводу твоего жилья произошла накладка. В городе у нас ни в одной из гостиниц нет мест. Идет областная партконференция, все номера до самого захудалого нарасхват.
– Я поживу на съемной! – пожал Боря левым плечом со всем возможным безразличием на лице.
– Нет! – покачала Пелагея головой. – Исключено! Есть одна комната в заводском общежитии. Комната приличная, но есть одно небольшое неудобство. В твоем блоке во второй комнате у тебя будет сосед, вернее, одна соседка…
Неторопливо прогуливаясь, Борис думал о превратностях судьбы. Еще накануне он ощущал себя одиноким путником в просторах безразмерной вселенной, а уже сейчас мир для него снова сузился до вполне осязаемых размеров понимания.
Если за устройство его дел взялась сама София, то можно было не сомневаться в том, что все у него сложится хорошо. И настроение от понимания ситуации у парня поднялось.
Вечером к его приходу Поля стояла у входа в общагу, вместе они поднялись на третий этаж.
– Устраивайся, Зимин, а я покамест займусь ужином… – подмигнула Пелагея парню и ушла к себе переодеваться.
Последовав ее примеру, Борис прошел в свою комнату, чтобы разобрать вещи, переодеться и побриться к ужину. У него, по настоянию Софьи Нечаевой, выработалась привычка прилично выглядеть даже в обществе незнакомых ему людей.
– Спасибо тебе за все, Софья Семеновна! – посмотрел на себя в зеркало парень и грустно усмехнулся. – Это ты вытащила меня из глухой тайги, выписала мне липовую бумажку, направила в город. – Если бы не ты, гнить бы мне в тайге…
Тем временем Пелагея Алексеевна хлопотала на кухне. Боря точно определил, что ей было не больше тридцати лет. До окончания школы девочка жила со своими родителями в деревушке Петровка в тридцати километрах от областного города.
Муж матери частенько выпивал и систематически наведывался в постель к падчерице при молчаливом согласии со стороны матери, которая всеми правдами и неправдами хотела удержать мужика при себе, думала только о себе…
Молоденькая девушка поначалу пыталась всячески как-то воспрепятствовать семейному насилию, но мать упорно и настойчиво уговаривала дочь, чтобы та потерпела и не поднимала шума.
– Все одно придется тебе под мужика ложиться! Все они кобели неугомонные! А там и попривыкнешь помаленьку! Глядишь, самой оно тебе по нраву придется. Спасибо скажешь! – талдычила мать, отворачивалась в сторону, смахивала рукой слезинку.
Пелагея