Я красива. Я умна. Я кусаюсь. Ринат Валиуллин
но пробка при этом осталась в моей руке.
– Мастер, – улыбнулась Вера.
– Спорить я не люблю, но если меня прижать к стенке, я могу укусить. А чем дальше, тем ядовитее укусы, могу и зубы свои вставные в укусе оставить.
– Как пчела?
– В смысле?
– Она оставляет жало.
– Ну да, жалко, конечно, дороговато вышли. Поэтому не кусаюсь, просто брызжу ядом. Злость, ею всегда хочется поделиться. Хотя в душе я добрая, поэтому и живу здесь до сих пор. Хотя дети давно мне уже предлагали съехать.
– Добротой ничего не добьешься в жизни.
– А чем добьешься?
– Страстью.
– Страсти? Во мне ее было много. А куда девать, когда вокруг одни друзья и близкие люди. Время, проведенное с мамой, бабушкой, псом, – это лучшее, что у меня было в этой жизни, в крайнем случае шопинг. Ой, извини, я не хотела сыпать тебе соль. – Налила она шампанское в стаканы, те закипели, и пена выплеснулась на стол. – Вот – я же говорю: яд из меня так и прет.
– Твоя проблема в том, что ты слишком открытая.
– Я не открытая – я не люблю сквозняков, – закрыла Тома форточку. – Теперь с наступающим, – раздала она нам стаканы и подняла свой.
– Пусть у нас все будет хорошо! – двинула свой тост Вера.
– Я не жадная, мне достаточно первых пяти слов. Пусть у нас все будет!
Девушки выпили до дна, я тоже. Эндорфины начали свой танец. Я слушал соседок вполуха, находясь где-то в своих мыслях.
– В сердце моем всегда сидел зверь, и он ел мое эго. Когда у меня что-то болит, я не люблю никого. Не люблю – но всех жалею.
– Знаешь, почему я вышла за портного, я хотела заштопать рану в душе.
– Слушай, у меня есть отличная книга, я тебе дам почитать. Она тебе точно поможет.
– Книга какого-нибудь хрена, ни черта. Дети – лучшие мотиваторы. Они смотрят. Они повторяют за тобой. Они продолжение тебя. Поэтому ты должен победить всех злодеев, включая собственную лень. Но дети уже выросли и живут своей жизнью. Они уже старше тебя, – посмотрела на меня Тамара.
– Понимаю. Это как потерять навигатор, – включился я в разговор.
– Нет, они, конечно, не потерялись, пишут, звонят по праздникам, только этого чертовски мало.
– Хватит плакаться, Тома, – налила все еще шампанского Вера. – Скоро же Новый год! Значит, снова позвонят! Я убеждена!
– Убеждения лучше иметь, иначе они поимеют тебя.
– Сразу видно – тебя зачали под плохую музыку, Тома.
– Точно не под Битлз. Оттого вся жизнь сплошные неудобства. Не то что бы жизнь смущала, просто ставила в такое положение, из которого потом трудно было выбираться.
– Я от родителей только и слышала, что учиться надо хорошо, взрослым совсем не важно было, кто ты, о чем ты думаешь, главное, чтобы училась хорошо, остальное приложится. Эта формула отбирала у людей детство так, что оно напоминало не праздник жизни, а заваленный чердак. Чердак был завален домашними заданиями. Все ради