Я красива. Я умна. Я кусаюсь. Ринат Валиуллин
чувствуешь тяжесть, борьбу, абсолютно не зная, кого сейчас вытащишь из потустороннего мира.
– Вот – это был типичный пример эзотерического вранья, – рассмеялась Тома. – Болтать ты мастак.
– Почему вранья? Я просто хотел сказать, что успешные люди – это те, у которых всегда ловится рыба. Они знают, где ловить, на что и когда.
– Ну так ты считаешь себя успешным?
– Ну, конечно, для меня успех – это прежде всего любовь, а потом уже рыбалка. Надо любить жизнь, девочки. Иначе она полюбит кого-нибудь другого. Конечно, все ломают голову, как превратить ее в место поприличнее, но там, где слишком много комфорта, исчезает настоящее. Невозможно все причесать, сделать ей евро, в настоящей жизни всегда случаются драки, люди пьют, потом блюют по ее углам. Жизнь и есть вышибала: если кто-то нажрался или зарвался, она выкидывает его вон. Вот такой должна быть настоящая жизнь.
– Должна… у жизни одни долги. Успеть бы все отдать.
– Возьмем нашу кухню. Кого здесь только нет: актеры, актрисы, поэты, критики, проститутки, бухгалтеры, гангстеры, рок-звезды и простые люди – все сидят под одной крышей что-то варят, парят, гладят, стирают, едят и бесконечно разговаривают. Нигде больше так хорошо не повеселишься, как на нашей кухне, потому что здесь анархия. Каждый готовит на что горазд. Полное несовершенство. Вот ты что сейчас жаришь?
– Котлеты из конины.
– Котлеты из гнедых лошадок. Не жалко?
– В конине нет холестерина.
– Стихи?
– Это не стихи, это проза жизни.
– Я тоже за здоровое питание. Уже не до стихов. После пятидесяти тебя больше мотивирует процесс, чем результат, то есть не то, какую ты рыбу поймаешь, а то, где ловить, – допила шампанское Тома.
– Я лично еще за красивые пейзажи, за чистый воздух, за свободу, – добавил Боб.
– Свобода – ты хоть понимаешь, что это такое?
– Свобода – это цифра. Количество людей, которых ты можешь послать. Я вот всех лишних послал, знаете, насколько жить легче стало. Правда, никому не советую, не исключены осложнения.
– В смысле?
– Я со своей свободой не достиг ничего.
– Что значит ничего?
– Своей большой квартиры, я до сих пор живу в коммуналке.
– Я так не смогу – всех сразу послать. Хотя вроде и работа уже любимая задрала, как любая жена, и деть эту работу никуда нельзя, потому что деньги нужны очень, – озабоченно вздохнула Вера.
– Лучше бы ты консервировала время, а не помидоры. Ты помнишь, когда ты была счастлива, свой детский смех, вот это законсервировала. Грустно – достала, посмеялась, хорошо.
– Сейчас только один вид смеха остался – над собой. Но сколько можно, боюсь, признают сумасшедшей.
– Не волнуйся, ты не одинока. Я тоже далеко захожу в своих мыслях, а потом ищу выход.
– Скромная такая. Никогда не видел, чтобы ты вышла из себя, – вставил свою реплику Боб.
– Я так в Питер приехала. Искала выход.
– Скромные всегда