Ваш Андрей Петров. Композитор в воспоминаниях современников. Коллектив авторов
разошлись среди блистательных танцовщиков труппы все роли, иначе, чем чудом, не назовешь. Казалось, каждый родился именно для этой роли, ждал ее, чтобы с максимальной полнотой выявить свой неповторимый артистический дар. Юный Миша Барышников, невысокий, с широко расставленными и приветливо глядящими на мир глазами, и неподражаемая Ира Колпакова, с ее мягкими, певучими движениями, оказались идеальными Адамом и Евой. Одержимый обустройством Вселенной Бог, эдакий мужичок-хлопотун, с невероятной виртуозностью и обаянием станцованный Юрием Соловьевым, как и Черт с Чертовкой в воплощении сверхтемпераментных Валерия Панова и Калерии Федичевой – все они образовали незабываемый, крепко спаянный содержательным замыслом и стилем актерский ансамбль.
Трудно определить, кому повезло больше, Касаткиной и Василёву или работавшим с ними исполнителям: хореографы раскрывали в каждом не до конца известные ему самому творческие возможности, стимулировали проявление актерской самобытности. Оттого танцевавшие главных персонажей в другом составе Вадим Гуляев и Наташа Большакова, как и Светлана Ефремова – Чертовка, отличаясь от коллег, были тоже очень хороши. Поисками оказались воодушевлены и дирижер Виктор Федотов, и все участники будущего спектакля. Однажды в балетном классе я наблюдал, как над сценой «Рождение Евы» с актерами вдохновенно работала состоявшая в театре репетитором легендарная Татьяна Михайловна Вечеслова (мы были хорошо знакомы: с ностальгией вспоминаю, как аккомпанировал ей на веселых вечерах в Доме композиторов, где она великолепно пела романсы). Хотя Татьяна Михайловна стремилась лишь к тому, чтобы исполнители сжились с заданным балетмейстерами танцевальным текстом, тем не менее, чуть ли не в каждом из эпизодов рождались какие-то свежие и трогательные нюансы, позднее утвердившиеся в хореографической партитуре.
И вот – памятный день 23 марта 1971 года, премьера. Ясное с утра весеннее небо вдруг заволокли черные облака, и грянула снежная буря, буквально парализовавшая городской транспорт. «Нет, все-таки Бог рассердился, удачи не будет!» – заохали пугливые. Начало премьеры задержали, а окажется ли она успешной – никто не предсказывал. Зал был набит до предела. Представление началось, и сразу же почувствовалось: страхи излишни. Нетрадиционность музыки, новизна, необычность происходящего на сцене не испугали – напротив, заинтриговали публику. Появление своих любимцев в неожиданных амплуа она принимала с полнейшим удовлетворением. Восторг нарастал от номера к номеру. Среди десятков балетных премьер, на которых довелось мне побывать, не помню другой, прошедшей с таким же триумфом. После спектакля авторы, как водится, устроили банкет для его участников и друзей. Он состоялся в особняке Дома композиторов, располагающемся неподалеку от театра. Шли туда, перескакивая через лужи, сгибаясь под порывами ветра – но это лишь добавляло радости. Свершилось! – это ощущение было безусловным.
Успех утверждался с каждым следующим представлением