Ваш Андрей Петров. Композитор в воспоминаниях современников. Коллектив авторов
но перед грандиозной, исполненной разительных противоречий фигурой Петра Великого композиторы робко останавливались, либо же повествовали о ней, как Гретри, Доницетти или Лорцинг, в духе исторического анекдота. Петров же решился. Результата ждали с опаской. Удастся ли, представляя монарха-реформатора, соблюсти меру в показе светлых и сумрачных сторон его души, великих деяний и страшных жертв, того, что сохранилось и отозвалось для России пользой и славой, и того, что презрели потомки? Большие сложности и риск таило в себе и собственно музыкальное решение, воспроизводившее художественный, в частности, звуковой, обиход изображаемой эпохи – в перспективе следующих столетий. Композитору удалось преодолеть явные и тайные трудности избранного сюжета. Выполненные им «оперные фрески» (это жанровое определение принадлежит самому Петрову) были восприняты как крупный успех музыкального театра. Я хорошо помню не только спектакль в Ленинграде, в Кировском театре, но и в театрах других городов, где довелось побывать: в Екатеринбурге (тогда Свердловске), Ташкенте, Бишкеке (тогда Фрунзе). Повсюду работа над ним вызывала в творческих коллективах энтузиазм, а премьера становилась событием.
Сцена из оперы «Петр Первый», Театр им. Кирова. 1975. В. Морозов в роли Петра. Фото Д. Савельева
Особо – о постановке в ГДР, в городе Карл-Маркс-Штадте (ныне снова Хемниц). Накануне я находился в Дрездене в качестве члена жюри международного композиторского конкурса. Творческие и организационные установки художественного состязания вызвали у меня несогласие. Но поддержал меня лишь один член жюри, профессор Карл Риха, видный режиссер, ученик Вальтера Фельзенштейна, руководитель оперного театра в Карл-Маркс-Штадте. Именно он и был режиссером «Петра Первого». Общность позиции сблизила нас и человечески. Неожиданно позвонил Андрей и, сообщив, что по какой-то причине не сможет приехать на премьеру, наделил меня полномочиями своего представителя («Если обнаружишь явные несуразности, протестуй!»). И мы с Рихой, освободившись, поехали в его театр. Протестовать там не пришлось. Ибо, хоть в немногочисленной труппе и не просто было развести все роли, недостаток ярких голосов компенсировала высокая музыкальная и сценическая культура артистов. Режиссура же Карла Рихи оказалась просто превосходной. Разделив на несколько частей зеркало сцены, он развертывал одновременно, полифонически, несколько линий действия, достигая в моменты их пересечения необычайной драматической напряженности. Постановщик основательно, как это свойственно немцам, постиг быт и нравы чужой страны в далекие времена. Но возникало парадоксальное ощущение: чем более он акцентирует местные приметы, тем явственней обнаруживаются заключенные в произведении возможности образного и исторического обобщения. Проблемы правителя и его ответственности за вверенные ему людские судьбы, диалектика свободы и насилия, национальных традиций и иностранного воздействия и еще многое другое, что актуально для