Во власти любви. Эмилия Вон
голову и увидела молодую девушку в темно-синей медицинской форме. Она стояла у попискивающих аппаратов и что-то записывала в планшет. Папа говорил по телефону в другом конце комнаты. Его лицо выглядело особенно суровым и жестким. Челюсть сжата, брови нахмурены, волосы слегка взлохмачены. Костюм на нем был помят, привычный, идеально завязанный галстук отсутствовал. Возможно, теперь его попросту некому было завязывать, потому что раньше за этим следила мама. Чтобы дотянуться до шеи отца, ей приходилось вставать на небольшой пуфик, что она и проделывала каждое утро со дня их свадьбы.
– Мисс, как вы себя чувствуете? – обратилась ко мне девушка с теплой улыбкой, чем привлекла внимание папы.
Он тут же сбросил звонок и подошел ко мне.
– Адриана, – склонился надо мной папа, поцеловав в лоб. – Как ты, милая?
Первые несколько минут я не могла вспомнить, как попала сюда, но в целом чувствовала себя лучше, чем…
– Что случилось? – из-за сухости во рту мой голос стал хриплым.
– Выпей немного воды.
В вену левой руки была введена игла капельницы с какой-то прозрачной жидкостью, поэтому папа помог мне сесть и протянул стакан. Я сделала несколько глотков, а он обратился к медсестре:
– Если жизненно важные показатели в норме, я забираю дочь домой.
В этот момент в палату вошла женщина в белом халате. Она выглядела старше медсестры, ее темные волосы спадали на плечи, а очки в толстой оправе мешали разглядеть цвет ее глаз. От женщины исходило странное тепло, которое чувствовалось даже на расстоянии. Она подошла к нам.
– Мисс Моретти, я рада, что вы наконец проснулись. Судя по цвету лица, вам намного лучше, однако…
Медсестра протянула ей планшет и тут же вышла из палаты, словно хотела исчезнуть как можно быстрее. Возможно, ее напугал тон или взгляд отца.
– Я не могу сказать, что готова вас выписать.
– Я не спрашивал разрешения, доктор…
– Стоун, – сказала она, посмотрев на него.
Доктор Стоун.
– Мистер Моретти, послушайте…
– Если у вас припасены какие-то аргументы против или даже просто рекомендации, оставьте их при себе. Я сказал, что она здесь не останется.
Папа никогда не разговаривал так ни с одной женщиной. Его голос был слишком груб, отчего даже у меня по коже побежали мурашки.
– Папа, пожалуйста, – я взяла его за руку, чтобы немного успокоить.
– Тут нам делать нечего, – он посмотрел на меня, и его тон смягчился: – В Чикаго тебя уже ждут наши врачи.
Конечно, на случай необходимости Капо требовалась своя больница с полным составом медицинского персонала. В его деятельности эта предосторожность была обязательной. Там в основном лечились члены Каморры, но она была открыта и для всех жителей Чикаго. В папиной больнице работали люди, которые знали, в каком мире они живут. Те, кто умел молча делать свою работу. Особенно, когда им взамен предлагали покровительство и щедрое вознаграждение.
Но мое состояние мало меня сейчас беспокоило. Я не знала, как задать самый волнующий вопрос. Боялась услышать ответ. Волна ужаса накатывала