Молот и крест. Крест и король. Король и император. Гарри Гаррисон
обернулись и всмотрелись в серую влажную хморь, которую уже покидал свет осеннего дня.
Двое, что ехали в авангарде, разглядывали то, что открывалось впереди: вконец размытую дорогу шириной в четыре маховые сажени, которая сворачивала, должно быть, к очередной речушке. В нескольких сотнях ярдов опять начиналась возвышенность с неогороженным трактом. Но в промежутке, вдоль русла, тянулся густой лес, где мощные дубы и каштаны, подступившие к самой обочине, шумели на крепчающем ветру бурой листвой.
– Что думаешь, юный воевода? – осведомился Бранд, сграбастав бороду здоровой рукой. – Ты видишь одним глазом дальше, чем большинство – двумя.
– Колчерукий, я и половиной глаза вижу, – парировал Шеф, – что конский навоз на обочине уже не дымится. Основное войско уходит. Мы слишком медленно ползем. У йоркширцев полно времени, чтобы зайти и сзади, и спереди.
– И как бы ты поступил, малолетний обидчик Ивара?
– Я бы перестроился правее и дальше так и ехал. Они, возможно, ждут, что мы подадимся влево, щитами к деревьям, за которыми может быть засада. Едем к ручью. Когда доберемся – трубить во все рога и мчаться, как на приступ. Если там никого нет, мы будем выглядеть глупо. Если засада, то мы ее снесем. В любом случае надо пошевеливаться.
Бранд с некоторым раздражением покачал массивной головой:
– Ты, малый, не дурак. Правильный ответ. Но это ответ слуги твоего одноглазого покровителя Одина, Предателя Воинов, а не карла Великой армии. Наша задача – подбирать отставших, чтобы никто не угодил в руки англичан. Змеиному Глазу плевать, что в лагерь каждое утро бросают головы. Зато обеспокоены люди. Они считают, что важен каждый из них – плохо, когда кого-то убивают случайно, а не в бою. Если сойдем с дороги, то можем иного и потерять, а его товарищи потом обязательно хватятся и спросят. Придется рискнуть – будем ехать, как ехали.
Шеф кивнул, снял со спины щит, продел руку под ремень и стиснул рукоять за умбоном. Сзади донесся шорох и лязг: сто двадцать пять человек взяли оружие на изготовку и тронули коней. Шеф понимал, что Бранд натаскивает его и приучает мыслить, как подобает вождю. Он не огорчился из-за отвергнутого совета.
Но в глубине души он боролся с мыслью, что эти мудрые мужи, эти великие и опытные воины ошибаются – и славный Бранд, и Ивар Бескостный, и даже непревзойденный Змеиный Глаз. Они поступают неправильно. Эта неправильность сокрушила не только крохотную Восточную Англию, но и все королевства, против которых выступили норманны.
Однако Шеф, бывший некогда трэллом, прикончивший двух человек и ни разу не стоявший на линии боя дольше десяти ударов сердца, все равно был уверен, что лучше знает, как выстроить армию.
Открылось ли это в видениях? Было ли это знание, как постоянно намекал ему Бранд, послано из Валгаллы Богом Отцом, Изменником Одином, Богом Повешенных, Предателем Воинов?
«Какой бы ни была причина, – подумал Шеф, – будь я воеводой, то устраивал бы привал по шесть раз на дню и трубил, чтобы на флангах и в тылу знали, где я нахожусь. И с места бы не сошел, пока не услышал бы ответный