Молот и крест. Крест и король. Король и император. Гарри Гаррисон
кивнул.
– Хорошо. Ты крепкий парень и неплохо сражался в тот день. Послушай, сын. – Сигвард шагнул вперед, положил на бицепс Шефа широкую ладонь и слегка сжал. – Ты встал не на ту сторону. Я знаю, что твоя мать – англичанка. В нашем войске половина таких, как ты, – англичане, ирландцы, франки, финны, лопари. Но кровь передается по отцу. И мне ведомо, что воспитали тебя англичане – тот дурень, которого ты пытался спасти. Но что они сделали для тебя? Узнай англичане, что ты мой сын, тебе наверняка пришлось бы тяжко.
Он вопросительно хмыкнул, заглянул Шефу в глаза и понял, что попал в точку.
– Сейчас ты думаешь, что я бросил тебя, и это правда, так я и сделал. Но я ничего о тебе не знал. Я не знал, каким ты вырос. Но вот ты здесь, и вижу, каков ты стал, – что ж, полагаю, тебе есть за что меня благодарить. И весь наш род. Решай же. Я готов признать тебя родным сыном. Получишь те же права, как если бы ты родился на Фальстере. Оставь англичан. Оставь христиан. Забудь свою мать. И я заступлюсь за тебя перед Иваром, как за сына. И Змеиный Глаз не откажет мне. Ты попал в беду. Давай из нее выбираться.
Шеф посмотрел поверх отцовского плеча, размышляя. Он вспомнил лошадиные ясли и побои. Вспомнил проклятие, наложенное отчимом, и обвинение в трусости. Вспомнил никчемность английских танов, их нерешительность, раздражающую Эдрича спесь – и заколебался. Как победить с такими людьми?
Поверх отцовского плеча ему был виден молодой человек, стоявший перед группой викингов, от которой отделился Сигвард, и смотревший на них, – юноша в узорных доспехах, с бледным лицом и мощными лошадиными зубами. «Он тоже сын Сигварда, – подумал Шеф. – Еще один единоутробный брат. И ему не нравится происходящее».
Шеф вспомнил смех Альфгара, звучавший из зарослей.
– Что я должен сделать? – спросил он.
– Рассказать обо всем, что услышал от короля Ятмунда. Или выведать у него нужные нам сведения.
Шеф прицелился, возблагодарив выпитое пиво за утоление жажды, и плюнул на отцовский кожаный сапог.
– Ты отрубил Вульфгару руки и ноги, пока его держали. Ты позволил изнасиловать мою мать после того, как она родила тебе сына. Ты не дренгр[16]. Ты ничтожество. Я проклинаю твою кровь, текущую во мне.
В мгновение ока меж ними выросли люди Змеиного Глаза. Они оттеснили Сигварда, держа его за руки и не давая вытащить меч. Шеф подумал, что тот не сильно противился. Его отгоняли, а он все смотрел на сына со своего рода недоуменной тоской. «Он думает, будто не все еще сказано, – подумал Шеф. – Глупец».
– Ты сделал выбор, – обронил Дольгфинн, посланник Змеиного Глаза, дернув пленника за сыромятный ремень, которым были связаны руки. – Хорошо. Ведите его на тинг. И вытащите королька – посмотрим, не образумился ли он в ожидании встречи с войском.
– Бесполезно, – буркнул один из его приспешников. – Эти англичане не умеют драться, но им не хватает ума уступить. Теперь им займется Ивар, а к ночи – Один.
Армия викингов собралась за восточным
Отчаянный малый, сорвиголова