Четыре угла. Анна Белинская
руками.
– Не опасней, чем находиться рядом с тобой, – не оборачиваясь, отчеканил Воронцов и усадил ребенка в кресло. Подмигнул мальчишке и взялся за ремни. – Че, приятель, покатаемся как взрослые мужики, ммм?
Мальчик молчал. На лице сведённые вместе бровки ни о чем не говорили, но болтающиеся в воздухе ножки, убедительно подсказали, что предстоящая перспектива мальчишку устраивает.
– Да что ты себе позволяешь? Я его мать! Ты считаешь, что я могу причинить вред своему ребенку? – ультразвуком запричитала девушка.
– Ты уже это сделала, – флегматично отрапортовал Алексей и закрыл пассажирскую дверь, отрезая малого от вопящей матери.
Обошел капот, намереваясь сесть в машину.
– Ты свинья, Воронцов! – блондинка дернула на себя заднюю дверь и запрыгнула в салон. – Я поеду с сыном к врачу, – воинственно сложила руки на груди, намекая, что ее позиция бесповоротна и основательна.
– Из машины вышла, – опустив руки на руль, Алексей смотрел в зеркало заднего вида, поймав в нем изумленный взгляд девушки. – Повторяю: я съезжу с ним сам.
– Да что же ты упертый баран такой! – заорала блондинка, вновь пугая ребенка: бровки съехали на нос, подбородок задрожал, а вокруг губ проявилась синюшность.
Воронцов сощурился. Подобное у Гоши он ни раз замечал. Че за хрень?
– Перестань орать, – сдержанно пресек девушку.
Алексей смотрел на сына. Маленькие ручки вцепились в ремни безопасности.
Точно в них он искал ту самую безопасность.
– Ты не знаешь, что говорить врачу, у тебя нет анализов, ты… – не слыша никого вокруг себя, перечисляла блондинка.
– Где его анализы? – обернулся.
– Они в электронном виде. У меня на почте.
– Сбрось мне.
– Я не буду этого делать. Я поеду с вами, – безапелляционно отвернулась к окну.
В голове Воронцова вертелись тысячи междометий и миллионы ругательств, которые умоляли рвануть из его рта. Если бы не ребёнок… если бы…
Ну не выволакивать же ее из машины?
Чтобы это видел его сын?
Как когда-то он, пацаном, смотрел, как отец заносил кулак на мать и ничего не мог сделать? Ни хера.
Его сын видеть такое уродство не будет. Никогда. При любых обстоятельствах. Какой бы стервой ни была его мать, ребенок не должен видеть насилия.
– Черт с тобой, – прошипел Воронцов и завел движок.
Глава 12.
– Значит, вы говорите, что последний раз секс у вас был четыре года назад? – вглядываясь в экран ноутбука, спросила врач-гинеколог, активно клацая по клавиатуре.
Четыре года назад.
Последний, да, о котором вспоминать не хотелось, но и стереть никак не выходило. Никакого удовольствия, ничего, кроме брезгливости к себе. Кроме шаркающих липких рук под ее юбкой в кабинке какого-то ночного клуба в пьяной полудреме. Больше она платья и юбки не надевала.
С тех пор.
И ничего не помнила, помимо чувства омерзения. А по-другому в тот момент