Кавалер умученных Жизелей (сборник). Павел Козлофф

      Ведь вы, наверно, можете узнать,

      Когда Васильев будет здесь в столице? —

      – Он будет через три-четыре дня. —

      – И сколько у него с собой охраны? —

      Вопрос был совершенно не к Наине.

      Она не думала об этом никогда.

      Васильев, на приёме в кабинете,

      Конечно же, он был всегда один.

      А были ли задействованы лица,

      Чтоб лично охранять его покой?

      Она подумала, что, несомненно, да.

      Но требовалась правда: – Я не знаю. —

      Арсений не смотрел, а крепко думал,

      И мысль упрямо бегала в глазах.

      «Как будто бы украденных с иконы.

      И, диво, эти серые зрачки».

      – Ты можешь позвонить, когда приедет?

      И сразу же просить тебя принять? —

      Наина позвонила: – «О таблетках.

      И Глеб хотел заехать на прием.

      А можно мне к вам сразу послезавтра?» —

      – Он будет послезавтра, как ты слышал,

      И целую неделю проживет. —

      – Условились, что ты к нему подъедешь? —

      – Он даст мне знать, как только прилетит. —

      Они чертили планы кабинетов,

      Она все объясняла, где и как,

      Стараясь не глядеть в его глаза.

      Не думая о том, как обуздает

      Такую мощь горячих нежных рук.

      – А как же вы спасаетесь от зноя?

      На улице безумствует жара. —

      Арсений снова был у оберегов.

      Наина молвила, не глядя на него:

      – Обычно мы купаемся в бассейне. —

      Веранду охватила тишина.

      И только лишь минуту напрягала.

      – Не слышал я, когда приедет муж? —

      – Роман Аркадьевич, – раздался стон Наины.

      – Наина, о, Наина, боже мой.

      Они барахтались в бассейне, у бассейна,

      Потом он её в спальню перенес.

      И жилистое тело упивалось

      Античным совершенством красоты.

      Арсений был рожден дарить блаженство,

      А более достойного объекта,

      Чем дивная красавица Наина,

      Ему не довелось ещё встречать.

      – Скажи мне, отчего не закричала?

      Я слышал, голос рвался из груди. —

      – Чтоб в крик не улетело наслажденье,

      Что полностью хочу вернуть тебе. —