Любовь к таинственности, или Плохая память. Лариса Соболева
ты был великодушней, – упрекнул его дядя Федор. – Или твое великодушие распространяется только на юных дев?
– Перестань! – повысил голос отец. – Хватит меня терзать. Между прочим, тебя я тоже могу упрекнуть. Ведь именно ты предал меня, рассказал Анне о моей связи с Ириной.
– Не предал, а поступил, как должен был поступить на моем месте порядочный человек. К сожалению, Аня от борьбы за семью отказалась, ушла из жизни. И потом, братец, давай уточним, что есть порядочность. Ты спутался с Ириной, забыв о детях и жене. Ты это называешь порядочностью? Извини, но твоя «порядочность» свела в могилу Аню. А ты даже год… да что там, полгода не выдержал траура, поспешил жениться.
– Ирине нужна была другая фамилия, – начал оправдываться отец.
– Правильно, нужна. Как щит нужны твое имя и должность главного инженера, в котором сейчас нужда, чтобы уж наверняка не вспомнили, где ее родители, и не пришли за ней.
– Ты так говоришь, потому что она отвергла тебя.
– Да, поначалу мне было обидно, я ведь любил ее. Но, мой дорогой, открой глаза пошире. Женщина, которой дали кров и пищу, не должна лезть в чужую постель хотя бы из благодарности. А она влезла и между нами, потому что понимает: я могу раскрыть твои глаза. Запомни: Ирине нужно лишь твое положение, а не ты. Значит, отказываешь Саше?
Пауза. Лидочка прильнула к замочной скважине. Она никогда не видела отца таким потерянным, с трусливо бегающими глазами.
– Не знаю… я… боюсь, Федя.
– За Ирину боишься? – Лидочка про себя отметила: дядя удачно поддел отца, у того просто скулы свело. – Что ж, сторожи свою жену. Да ведь все равно не углядишь!
Лидочка отпрянула от двери, так как дядя пошел к ней.
– Хорошо, – сдался отец. – Пусть поживет на даче.
Итак, Лидочка поняла, почему дядя Федор редко навещал их: причина в Ирине, которая умудрилась пробежать черной кошкой и между братьями. Как правы писатели – женщина может быть огромным злом.
Отец с дядей Федором перевезли семейство на дачу и тут же оба уехали.
Первые дни шли дожди, по этой причине все сидели под навесом или в доме. С двадцатипятилетним Сашей Лидочка первая нашла общий язык. Он оказался интереснейшим человеком, много знал, воевал в Испании, ему было что рассказать. Об Испании слушал и Ванька, которому остался год до окончания школы, но теперь он мечтал не о путешествиях, а повоевать с фашистами. Саша прекрасно играл на гитаре и чудесно пел. Когда же ему начинала подпевать мачеха, Лидочка демонстративно уходила, высокомерно бросая на ходу:
– Терпеть не могу женского вытья.
Наблюдательность стала основной ее чертой. Собственно, это длинные вечера с бездельем заставили не только слушать Сашу, но и наблюдать за всеми. Помимо воли, взгляд девушки приковывался к мачехе. В общем-то в поведении той не было ничего особенного, вот только ее аквамариновые глаза… Они-то и выдавали хозяйку в тот момент, когда Саша красочно описывал города и горы Испании, жителей этой далекой страны,