Клятва Гиппо Кратоса. Эльвира Еникеева
Дэ-э-э-эй! – заверещала она, бросая корзинку и убегая подальше вместе с менее расторопной подружкой.
– Мама моя ондатра, призрак!
Не прошло и суток, как о призраке выдры стало известно всем. Но почему-то имя ее как-то затерялось в звериной памяти, и ее стали звать Дикой Розой из-за красных цветов у озера. Дикой Розой пугали непослушных малышей. К озеру и к впадающей в него реке предпочитали больше не ходить – безопаснее брать воду с дальнего пруда. А то мало ли, что у этой утопленницы на уме… Никто ведь даже не знал, что Элиза вообще умерла – думали, сбежала с рыжим хитрецом, оставив отца на произвол судьбы.
– А какая была милая! И мех-то всегда причесан, и улыбка-то всегда дружелюбная… – вздыхали соседи, давно позабывшие имя влюбленной выдры.
***
– …А в тихом омуте только черти и водятся! Не золотые же рыбки…
– А плавала она не хуже рыбки!
– Вам доводилось ее видеть? Ха, тогда вы должны быть ровесницей микроскопа – как минимум!
– Ну, спасибо! По-вашему, я так старо выгляжу?
– Ха-ха, наоборот!
– Правда, мне бы хотелось увидеть ее.
– Кого?
– Дикую Розу.
– Да, мне тоже…
– Почему?
– Да так… Ваши истории очень занятные. У меня тоже есть одна. И я тоже начну с вопроса: вы верите… в меня?
Я не верю в Мэри Уорт
Примерно лет за двадцать до истории с Элизой Дэй в одном селении – недалеко, кстати, от нынешней Вулфджинии, – поселилась одна красавица. На самой окраине, подальше ото всех. Не выдра или какая-то там волчица, нет – это была совершенно великолепная, обаятельная и соблазнительная чернобурка. Лисица, каких еще не видели крестьяне тех мест.
Ее мех был гуще и роскошней, чем у всяких ондатр и выдр, но особенно ее отличала осанка, грация и какой-то манящий блеск в синих, как ночное небо, глазах.
Она не спешила ни с кем знакомиться, но своей красотой очаровала многих. Раз в неделю она забегала на рынок и покупала то соскобленную с рыбы чешую, то червяков, то крылышки мух. Все решили, что это чисто природные странности новой соседки – правда, семья лис, проживавшая в самом сердце селения, отнеслась к этому скептически. Сами они никогда насекомых в рот не брали, предпочитая рыбу из реки, овощи с собственного огорода, ягоды из леса. Их далекие предки помышляли поеданием мышей и зайцев, но уже не меньше пяти столетий, как это считалось дикостью.
– Не сочтете за грубость? – спросила одна почтенная кротиха, когда случайно встретила лису на рынке. – У Красноноса скверные червяки, лучше идемте – купим вместе у ежа Смоукинга, он за качество отвечает.
– Пойдемте, – смущенно улыбнулась лиса, махнув пушистым хвостом. – Право, не знаю… Спасибо вам.
– Как вас зовут, мисс? – осведомилась кротиха, радуясь, что разговор клеится.
– Мэри, мэм… Мэри Уорт.
Они купили червяков, поболтали, а под конец кротиха, которую звали Имельдой, пригласила Мэри в гости завтра в полдень.
По такому важному случаю