Русская удаль. Александр Леонидович Миронов
едва проснулся. Поднять подняли, да, похоже, не разбудили. Но опохмелили. Новый квас да на старую закваску, – и второй день прошёл в том же хмельном тумане и веселье. Он снова был насыщен тостами и здравицами. То есть всем тем, на что принуждают винные пары. Фантазия здесь заурядна до непредсказуемости.
Но как бы праздники не были хороши и продолжительны, за ними наступают будни.
Утром третьего дня Валерий Павлович хоть и хворал с похмелья, однако, решил на работу ехать на машине. Жене хотелось угодить, что называется, прогнуться, – что-то она последнее время шипеть много стала. А может он, ненароком, дал повод? Словом, чувствовал за собой какой-то неясный грешок. И потому захотел прокатить жинку на новенькой машине, – и двух месяцев нет, как купил по заводской очереди.
В начале восьмого утра Шиволовский был у гаража, ключом ковырял замок и негромко мурлыкал:
– Судьбе не раз шепнём: "Мерси боку"… Боку, куку…
Валерий Павлович дёрнул на себя дверцу в воротах и…
В первый момент он не понял, что происходит. Да и с похмелья…. с душой почти без грешной и чистой, омытой и проспиртованной, ещё витающей где-то в розовых облаках праздничного застолья, откуда вряд ли спрыгнешь в одночасье на грешную землю, и что-то враз уразумеешь…
Лишь только Валерий Павлович потянул на себя створку в воротах, как вдруг из гаража вылетает кукушка, да такая громадная, лохматая и рычащая… и впивается когтями ему в лицо.
Естественно, Валерий Павлович сразу не смог переключиться, перейти из расслабленного состояния в атакующее, и потому не мог достойно отреагировать на нападение. От неожиданности он даже оторопел, и этим беззастенчиво воспользовалось страшное чудовище. Оно било по лицу, драло его когтями, и страшно материлось.
Но этот же моцион подействовал на Шиволовского и отрезвляюще. Вначале он попытался было поймать разъярённую мадам Куку, объясниться с ней, но всякий раз отскакивал от неё, как ужаленный.
Наконец, он вынужден был прижаться к воротам и принять круговую оборону, как боксёр на ринге. Но противник, видимо, насладившись поединком, и выплеснув всю свою энергию, накопившуюся за двое суток в узилище гаража, отстал от несчастного и бросился прочь.
Как только наступила тишина, и в ней послышались удаляющиеся шаги, Валерий Павлович отнял руки от лица – увидел, как от гаража быстро удалялись "Монтана", перекатываясь по округлым полушариям.
С Валерия Павловича напряжение спало. Он почувствовал, что побит, но как будто жив.
Однако любые побои оставляют раны, если не в душе, то на теле. И не успело чувство достоинства разлиться по ожившему организму и сознанию, расправить грудь и гордые плечи, как к лицу Валерия Павловича прилила страшная боль. Словно со щёк и носа содрали кожу не на один, а на десяток ремней для талий нежных созданий. И Валерий Павлович взвыл:
– Ой-ей-ёй!!. – лицо загорело нестерпимым пламенем.
Шиволовский выдернул из кармана платок и приложил его к лицу. Материал тут же принял окраску флага, под которым в пору было выступать в защиту прав потребителя.
– У-у-у! Чтоб у тебя… на глазу ячмень вскочил! Чтоб