По велению Чингисхана. Том 2. Книга третья. Николай Лугинов
сполз набок, словно надетый на палку.
– Головастый старик был, оказывается! – Гур хан восхищенно поцокал языком.
– Этот шлем принадлежал не только Ынанча Билгэ-Хану, – будто невзначай, повернул речь в нужное русло мудрый Кехсэй-Сабарах. – Когда-то его надевали в сражениях наши общие предки, киданские цари, когда они владели Великим Китаем. Ынанча Билгэ-Хану он достался по наследству, чтобы ныне обрести другого всевластного повелителя.
Шлем перешел в руки сидящей около с гур ханом старшей жены. И тотчас вокруг боевого убранства защебетали, восхищенно восклицая, касаясь длинными пальцами, младшие жены и дочери его, все казавшиеся на одно лицо. Гур хан улыбался среди девичьего царства, покачивая головой, словно хотел сказать, мол, все вы хороши, да нет среди вас парня. Неужели у него не было сына?
Вдруг гур хан изменился в лице и посмотрел на гостей тяжелым, испытующим взглядом:
– Ну, рассказывайте. Кто из вас Хан и кто – слуга?
От этих слов Кехсэй-Сабарах чуть сквозь землю не провалился. Беда! Какой позор! Выходит, гур хан сразу разгадал их маскарад!
В то же мгновение Кучулук мужественно шагнул вперед.
– Я – прямой потомок царей Великого Китая, внук Ынанча Билгэ-Хана, единственный сын Тайан-Хана, Кучулук-Хан.
Люди загудели, удивленные явлением вошедшего в качестве слуги вождя найманов. Затем наступила напряженная, угрюмая тишина, готовая разразиться громом.
Но, к счастью, вместо ожидаемых громовых раскатов послышался заливистый смех.
– Забавляетесь, добрый молодец, – разом снял напряжение гур хан. – Я в молодости хорошо знал твоего деда. Несколько раз гостили друг у друга на Курултаях по приглашению. Увидев тебя, я сразу догадался, кто ты. По внешности, по стати ты – вылитый дед. Породу не спрячешь. Для пытливого взора она заметна и в лохмотьях раба, – с подчеркнутой гордостью заявил гур хан, оглядывая свиту.
– Великий гур хан! Прошу, не думайте, что от безделья озорую или так поступил от неуважения к вам, не забавлялся я, наоборот, поостерегся, как человек, находящийся в крайней нужде. Мало ли что могло случиться. Не гневайтесь, плохого не думайте, – просил Кучулук, стараясь сгладить неприятный осадок, оставшийся от выходки, не достойной родовитого наследника.
– Хорошо, – со сталью в голосе произнес гур хан, как бы показывая, что устал от общения с комедиантом. С почтением обратился к Кехсэй-Сабараху: – Судя по внешнему виду, ты, старик, за жизнь немало повидал. Чем занимался на своем веку, кому служил, какого призвания?
Кехсэй-Сабарах, шагнув вперед, упал на колено:
– В молодости я на самом деле немало побродил по свету. А призвание у меня одно – с тех пор как помню себя, я воевал. Война стала делом моей жизни… моим единственным занятием.
– Имя?
– Кехсэй-Сабарах.
– Да ну! Вон как! – воскликнул радостно гур хан. – Вот ты каков, оказывается, тот самый знаменитый, прославленный Кехсэй-Сабарах. – Повелитель вскочил,