Сезоны Персефоны. Анна Закревская
скромность ромашки, терпкую печаль полыни…
– Ты могла бы стать лучшей моей травницей, – княжеский голос прозвучал прямо над ухом Персефоны. – Хочешь?..
О, как этот робкий вопрос был не похож на мысленное сентябрьское «Выбрал, что хочу»!
Персефона сбросила с плеч остатки страха и взглянула Князю в глаза.
Колдовской силой полнились болотные глубины его радужки. Космически необъятная усталость скрывалась на дне зрачков.
«Рок-звезда на пенсии, – всплыли в памяти Артемисовы слова. – Однажды в Будапеште так накидался местными настойками, что я его еле откачал».
Персефона стремилась ощутить омерзение, но обнаружила в себе нежданную жалость. Призрачные жёны алкоголиков принялись реять под потолком, но были изгнаны силой воли и ветра. Князю были чужды мелкие человечьи игры на нервах, а горячительные напитки вряд ли действовали на него так же, как на людей. Осенний владыка и вправду хотел красиво уйти среди сказочных декораций венгерской столицы, но Артемис посмел ему помешать. Отхлестал по щекам, впервые ударив вне учебных поединков. А вслед за этим покинул свиту, оставшись сам по себе.
Персефона проследила за направлением княжеского взгляда, который едва заметно скользнул в сторону и остановился на том, кто был за её плечом.
– Приветствую тебя как соперника, – сдержанно поклонился Князь Артемису.
В глазах охотника – боль, что давно отчаялась быть высказанной. В руках – чужая гитара, одолженная ровно на одну песню. Голос, охрипший от долгой привычки молчать, с трудом берёт верные ноты:
– Ova noć je tako čarobna7…
Так волшебна эта ночь…
Средь полотен лесного сумрака видны лица товарищей, знакомые и неуловимо иные. У некоторых над причёской – острые уши, изящные витые рожки, короны из веточек, птичьи гнёзда, а в глазах – витражный свет вдохновенной тайны.
Князь подал Персефоне руку, приглашая на танец. Рука его оказалась уверенна и прохладна.
– Не бойся.
В первом развороте они случайно задели столик с травами; наземь полетели тонкие стебли, душистые листья, сухие лепестки. На втором круге Князь чуть приподнял Персефону за талию и оттолкнулся от земли.
– Daj mi snage za još jednu dugu noć…
Дай мне сил выдержать ещё одну долгую ночь…
Потолка не стало. Над головой, сколько хватало глаз, мерцали безмолвные звёзды. Дальний край горизонта был засвечен серебряным ликом восходящей луны. Князь вёл Персефону в танце так умело, стремительно и невесомо, как не дано никому из смертных. Очарованная, она не могла отвести глаз от княжеской души, что сияла одинокой звездой столь близко от неё.
И тогда Осенний князь тихо спросил Персефону:
– Кто тебе Артемис?
Сердце пропустило удар, словно обретя силу тяжести отдельно от тела. Персефона забыла, как дышать.
«Назови меня братом…»
Родственников княжеской свиты и впрямь не одобрялось
Manntra – Snaga