Пластуны. Золото Плевны. Золото Сербии. Николай Зайцев
скорость.
– Змейкой, змейкой беги. Держи на молодые раины[14], ишь, как тянутся среди каменюк, – крикнул ему казак. – А то до Плевны не остановишься.
Старик скользил по жухлой траве, путался в корнях сухого бурьяна, готовый упасть и сломать себе шею. Каждый раз я не выдерживал, прикрывал глаза и морщился, открывая их с неохотой, медленнее, чем полагалось. Обошлось. Молодой казак, стоявший рядом, одобрительно засмеялся и покрутил головой, восхищаясь чужой прыткости, не свойственной для столь почтенного возраста. На последних метрах солдатское кепи слетело с головы дядьки, когда тело изогнулось под немыслимой дугой. И головной убор уже он водрузил на седые кудри в колючих фиолетовых репьях[15]. Верный слуга прижался к груди. Горло стиснула спазма.
– Зачем же ты бежал, как Буцефал двуногий, мы же сейчас подниматься начнем, – как можно ласковее спросил я, пытаясь отодрать с грубого сукна кепи первый репейник. Глупая затея не удалась. Цветок упирался всеми колючками, и материя трещала. Оставил так. Какая-никакая маскировка.
– Терпеть мочи не было. – Глаза старика были полны слез, губы тряслись. – Цел ли, батюшка, не ранен?
– Не кручинься, Прохор. Самым замечательным случаем цел. Вот казаки сильно выручили. Без них ни за что не выбрался бы.
– Не преувеличивай, ваше бродь, – казак отмахнулся от крылатого насекомого, отгоняя божью тварь от носа своего. – Ты и сам, поручик, скор и как вьюн крутился. Видел я. Оценил. Однако теперь расходятся наши дороги на этом месте. Дальше сам доберешься. Нас товарищи вечерять зовут.
Оглядевшись по сторонам, ничего не заметил, где сотоварищи казака и куда они его на обед приглашают. Стало интересно, словно ребус решаю.
– Ты не головой верти, кулеш носом чуять треба! – подсказал служивый, показывая, как надо правильно дышать носом: шумно и морщить посильнее.
– Точно, – я рассмеялся. – Вон оттуда вроде ветерок приносит.
– Точно, – передразнил казак досадливо. – Вон откуда, – показал пальцем в абсолютно голое место в другой стороне.
Правду он говорил или опять дразнил, так и осталось для меня загадкой.
– Погоди, пластун, я понял, ты ночью туда, – я ткнул пальцем за спину, – возьмите меня с собой.
– На кой?! – опешил казак, представляя себе такую обузу.
– На пушки свои посмотреть хочу, ну и папаху вернуть, чего имущество иноверцам оставлять. – В этот момент я сам себе не смог ответить, зачем мне это нужно. Память – дело хорошее, но если бы мне предложили лезть ночью к туркам, я, безусловно, отказался бы. Чего это черт меня за язык дернул. Хотя теперь, когда слово вслух произнесено, меня не остановят ни господь Бог, ни воинский начальник.
– Гриц, возьмем поручика? – заулыбался казак в усы, кивая напарнику. Одетый в коричневую черкеску, пыльный и с темной кожей, как земля вокруг, воин не сразу среагировал на слова друга.
– Гриц? Что там у тебя?
Долговязый жилистый мужик, от которого скрытая сила исходила мощным потоком, как раз в очередной раз отпихивал руку Прохора. Хмуро глянул в нашу сторону, сердито брови
Молодые раины – пирамидальные тополя.
Репей – имеет колючие или цепляющиеся соплодия.