Карельская сага. Роман о настоящей жизни. Антон Тарасов
алкашам продают.
– Хватит об алкашах, – фыркнул Кирилл. – Ничего поприятнее не будет? Если собирался об этом говорить, то лучше бы заткнулся сразу.
Юра остановился у ларька и долго, с придирками выбирал ветку бананов. Он поедал их в громадных количествах. Если у Кирилла непреодолимую тягу вызывал шоколад, то у Юры бананы. Кирилл подвирал в разговорах с матерью: в столовой кормили плоховато и невкусно. Их с Юрой растущие организмы требовали чего-то более полезного и питательного. Тяжелый труд в мастерской у дяди Саши тоже заметно прибавлял аппетит.
– Держи, – едва отойдя от ларька, Юра отломил от ветки один банан и протянул Кириллу. – Я про деньги хотел поговорить. Ты слышал об «МММ»?
– Где Леня Голубков? Я не халявщик, я партнер! По телеку эта реклама уже задолбала. Когда ни включишь, каждый раз она.
– Что думаешь?
– О Лене Голубкове? Халявщик он, как эти твои алкаши-родичи.
– Придурок ты. Там больше ста процентов в месяц, тысяча процентов годовых. Сейчас за апрель и май у дяди Саши мы получим нормально, если столько же кораблей на ремонт будут пригонять. Давай вложим? За пару месяцев удвоим. Я на права сдам, тачку куплю, хату обставлю, если она у меня будет. А ты на что копишь?
Отчего-то Кирилл никогда не задумывался о том, что можно взять и накопить деньги на то, что хочется. Он не воспринимал свой заработок серьезно. Ему казалось, что это карманные деньги, мелочь, которые выдавали ему мама или Алексеич, чтобы он купил себе пирожок, или шоколадку, или карамель на палочке, от которой покрывался белыми точками и сильно болел язык. Более солидные покупки, чем кассетный магнитофон или джинсы, для Кирилла до разговора с Юрой были совершенно чужды и далеки. Для подростка, да и для взрослого человека тоже, он зарабатывал хорошо и в глубине души был благодарен Юре за знакомство с дядей Сашей и за всё остальное. Но о серьезных вещах в шестнадцать или семнадцать лет задумываться не хочется. О будущем, которым грезят родители и которое настолько далеко, что до него вряд ли удастся когда-нибудь дожить. О черном дне, настолько черном, что даже черный квадрат и черная графитовая смазка, стоявшая в мастерской в большой жестяной банке, покажутся серыми и невыразительными.
– Я бы на море поехал, маму с Алексеичем с собой взял.
– Это твой отчим, что ли? – удивился Юра.
– Как бы отчим, не знаю, как объяснить.
– Да и не надо, – Юра размахивал банановой шкуркой и, убедившись, что за ними сзади никто не идет, с размаху швырнул ее в кусты. – Я вчера был в месте, где продают акции «МММ», за рынком, может, знаешь.
Юра кивнул, он и сам не раз видел там толпу, стоявшую у окошка.
– Так вот, народ покупает акции, некоторые продают. Зелень заколачивают, удвоить и утроить как раз плюнуть, надо только месяц-полтора подождать. Прикинь сам, если зелень будет просто лежать. Всё постоянно дорожает, копить придется долго, а когда накопишь, это будет уже пшик, копейка. Подтереться пачкой денег сможешь.
– Спасибо