Наследница Роксоланы. Эмине Хелваджи
коснулась какой-то очередной семейной тайны, не стала настаивать. Да ведь и сабля к тому времени вернулась на место.
Мустафа теперь держал в руке совсем коротенькую аркебузу с чем-то вроде сабельного эфеса вместо приклада и странной уродливой штукой там, где у обычной аркебузы-туфанга размещается крепление фитиля. Рассматривал эту штуковину с большим интересом, слушал объяснения Аджарата, сам в ответ что-то говорил; потом они оба склонились над аркебузкой и принялись обсуждать ее совсем уж увлеченно. Ламии, пожалуй, поспешил: сейчас ему не пришлось бы прыгать с веранды – он мог пройти к лестнице открыто, даже с топотом, и все равно остался бы незамеченным.
Айше, разумеется, сто раз видела туфанги в руках стражи, иногда и с тлеющим фитилем. Но не принцессино дело ими по-настоящему интересоваться. Поэтому она довольно-таки равнодушно восприняла объяснения близнецов, в два уха принявшихся рассказывать ей, что это вообще не туфанг, а пистойя, причем с искровым кресальным замком – какая-то сумасшедшая новинка, доставленная их отцу трижды окольными путями. Лишь усмехнулась чуть заметно: выходит, и вправду брат с сестрой одинаковое обучение получают.
Как бы там ни было, этот новомодный туфанг, который пистойя, тоже вернулся на оружейную стену. А мужчины в доме уже принялись за новые игрушки. Нельзя так думать, особенно о своем отце, тем более что он будущий султан, повелитель правоверных, но сейчас шахзаде Мустафа и Аджарат, его телохранитель, выглядели так, словно были не старше близнецов Джан.
Верно бабушка говорила: мужчины – по гроб жизни малолетки, их даже опасаться нечего, все зло от женщин. Правда, первое ее утверждение мама хотя и не оспаривала (спорить с бабушкой Махидевран-султан не решался никто), но как-то давала понять свое несогласие: улыбкой, отведенным взглядом, переходом на разговор о другом… А вот со вторым, кажется, и вправду была согласна. Еще бы, разве мало горя причинила их семье хасеки-роксоланка!
Хотя, если вдуматься, то будь с бабушкой можно спорить, возможно, дедушка, повелитель правоверных, и не отдалил бы ее от себя…Так что зло, наверное, действительно в женщинах, но тогда уж не стоило бы прекрасной черкешенке Махидевран-султан забывать о своей принадлежности к тому же полу.
Тут Айше почувствовала, что, следуя по этому пути рассуждений, может зайти слишком далеко. И постаралась вернуться к созерцанию происходящего. Но, как выяснилось, уже успела что-то пропустить.
…Вроде бы ничего не изменилось в комнате: шахзаде и его телохранитель все так же стояли у оружейной стены и обсуждали боевые возможности чего-то, с этой стены снятого. Это был небольшой предмет, даже меньше той пистойи, которая не туфанг. Наверное, кинжал какой-нибудь. Но… на самом деле они говорили не так, как прежде.
Дочь шахзаде затруднилась бы определить, в чем именно заключается это «не так». Аджарат по-прежнему был исполнен того сочетания достоинства, гостеприимства и почтительности, которое подобает