Табула Раса. Татьяна Мефодьевна Постникова
отважным разведчиком, от мужества которого зависит судьба всех обитателей Щучьей Пади.
Агата для пущей важности, даже уселась на задние лапы в надёжном кольце Валеркиных рук, и положила передние на руль. Собачонка отважно смотрела вперёд, готовая встретить любую опасность лицом к лицу. Точнее мордой к морде.
И тогда обочина пустила в ход своё самое главное оружие – лужу. Эта лужа образовалась на обочине несколько лет назад. Как-то раз, один из водителей-дальнобойщиков, почувствовав необходимость срочной санитарной остановки, съехал с дороги, глубоко промяв глинистую обочину колёсами своего тяжелогруженого трейлера. Потом эти колеи неоднократно размывались дождями и талыми водами, и в результате образовалось целое озерцо длиною более трёх метров. В нём даже стала расти ряска и завелась всякая водяная мелочь вроде жуков-плавунцов и комариных личинок.
Вот в эту-ту ловушку и въехали на приличной скорости отважные разведчики. Лужа радостно хлюпнула и приняла незадачливых путников в свои объятия из грязных брызг. Особенно досталось сидевшей сзади, Полине. Весь романтический настрой подлая лужа смыла начисто. Валерка газанул, чтобы вырваться на сушу, но лужа отпустила путешественников не слишком охотно и потом ещё долго мечтательно чавкала им вслед.
Полина приготовилась высказать Валерке все, что она думает о таких, как он «шумахерах», но тут лес расступился и ребята выехали на холм перед Городком. Совершенно пустое шоссе лежало перед ними, как на ладони.
Обычно по ночам здесь сияло ожерелье фонарей, уютно светились окошки придорожных магазинчиков и кафе, призывно горели вывески бензоколонок.
Теперь здесь не было ничего!
* * *
Жители посёлка постепенно собирались на Поляне собраний. Главным их чувством было полнейшее недоумение: пожара нигде не было, тусклое красное зарево уже окончательно погасло, а Санька Раскольников всё продолжал лупить по Вечевому рельсу.
Профессор Синельников не выдержал первым.
– Может быть, кто-нибудь, наконец, объяснит, что тут происходит? И, пожалуйста, молодой человек, прекратите этот безобразный грохот. Вы нас всех совершенно оглушили.
Санька покорно опустил свою колотушку и только теперь почувствовал, как он устал. У него даже заболели руки и плечи. Он слегка поёжился от устремлённых на него взглядов и, виновато вздохнув, отошёл к краю поляны.
Александр Петрович решил, что момент для объяснения настал. Он поднял руку, призывая к вниманию, потом значительно покашлял и заговорил:
– Значит так, тут у нас такое дело…
И замолк. Он вдруг растерялся, чего не случалось с ним уже, как минимум, лет тридцать.
Да, он успел уже побывать на дороге, своими глазами увидел автомобиль с отрезанным передом, потопал ногами по крыше утонувшего в пыли Форда Раскольниковых. Посмотрел в двенадцатикратный бинокль в сторону Ненаглядова и Заречнова, потрогал, понюхал и даже попробовал на язык странную, невесть откуда взявшуюся