Рюкзак рассказов. Надежда Тонконюх
дом в первый раз.
Ложку у меня тут же конфисковали.
– Саша! Это общая ложка для общего мёда! – с нажимом сказала мама, притворившись, что сейчас даст мне этой ложкой в лоб.
Я беззаботно улыбнулся и чувствительно пихнул Антона по лодыжке.
– Сомневаюсь, – тут же откликнулся брат, деловито протирая солнечные очки. – Всё он сможет!
– Так! Кто сможет? И что именно он должен смочь? – глаза родителей, словно рентгены, изучали нас вдоль и поперёк. У меня появилось чувство, будто я проглотил большой ком льда и теперь он пытается устроиться в животе поудобнее.
– Н-н-уу. Та-ак, – махнул рукой Антоха, словно мы случайно проговорились, а не планировали этот разговор по утру.
Про кое-что действительно лучше молчать до первой пенсии. А там, глядишь и крапивой не отлупят. Нельзя. Неуважение к возрасту. Я хихикнул, представив, как мы с братом оба, подобрав бороду, пытаемся увернуться от отцовского ремня. Отец почему-то выглядел так же молодо, как и сейчас…
– Это тайна, – серьёзно насупился я, всем своим видом показывая, что хоть сейчас в партизаны бери. Буду молчать и всё тут!
– Военная тайна что ли? – хмыкнул отец, – про баню возле суперсекретного завода?
– Какую такую баню? – удивился Антон.
Мама этот анекдот знала и рассмеялась.
– Да не про баню, а про картину! – как бы случайно поправил я папу. – Ой…
– Вот и я об этом, – задумчиво кивнул отец.
Родители странно переглянулись поверх наших голов.
– Ну, идите что ли. К вашему шестиногому Димке, – загадочно улыбнулись родители.
Странно, но Димку не высекли. И даже отпустили гулять. В этот же день. Немыслимо!
– …вот, а потом я увидел старика, – продолжал я рассказывать другу и брату про вчерашнее. – Почему вы – нет?! Он там, в своей пещере, ещё костёр разводил!
– Сашка, ты задремал. Признайся, – спокойно возразил Димка, степенно очищая печёную картофелину от золы. Именно наш этот костёр и всколыхнул воспоминая, которые я хотел бы забыть…
Я тогда чуть картохой ему бол за важность нотаций не заехал! Как взрослый сидит тут, будто ничего не было!
– Я не вру!!! У него глаза было жёлтые, как у кошки! Длинные волосы до пояса, он их за ухо заправил, а но-о-ос – как у римского императора! И шрам на квадратном подбородке, словно кусок кожи взяли и срезали. И мочки уха нет. Слева. Как! Как я такое мог приду… – распалился я.
И замолчал. Уставился на Димку во все глаза. Всегда думал – врут, когда говорят, “белый, как полотно”. Но сейчас… казалось, с Димки, деревенского пацана, у которого всегда был, по словам нашей бабушки, “эфиопский загар”, так вот с Димки этот загар сполз! Лицо стало бледно-серым. И руки. А пальцы сжались в острые кулаки.
– Что-нибудь ещё помнишь? – просил он каким-то не своим, чужим деревянным, будто говорила заводная кукла, а не человек.
– Полпальца на руке не было. Двух: безымянного и мизинца, – затараторил я, боясь, что с другом может сейчас произойти что-то ужасное.
– Это его на охоте пестун хватанул, – неожиданно