Две недели у моря. Ирина Лобусова
Этому способствовало ещё одно тайное обстоятельство: мое самолюбие не могло допустить, что меня так легко бросили. Что от меня отказались вот так, просто, даже не сделав попытки побороться за меня, меня вернуть.
Если бы я была немного более опытной, если бы за моими плечами был груз прожитых воспоминаний и женского возраста, я бы, наверное, поняла, что человек, который отказывается от тебя так легко, не стоит борьбы. Не следует звонить тому, кто тебе не звонит. Это закон жизни. Как правило, такое насильственное напоминание не принесёт ничего хорошего. Если от тебя с лёгкостью отказываются, зачем нужен такой сомневающийся, трусливый, не любящий тебя человек? Я поняла бы это, если бы была более опытной. Но никакого опыта у меня не было. Не было рядом и человека, способного всё это подсказать. Конечно же, мой звонок брошенному жениху был ошибкой. Но я поняла это только через множество лет.
А тогда – тогда мне было плохо до такой степени, что я уже не понимала, что делаю. Мы договорились встретиться в кафе. Он пришёл с цветами, сказал, что понимает моё состояние: наверняка я нервничаю из-за поспешности свадьбы. Он и сам думал, что мы сильно спешим. Бла-бла-бла… Слово за слово… Мы помирились. Только спустя множество лет я поняла, что все слова, звучавшие тогда, и подтолкнувшие меня к этому примирению, были просто бла-бла-бла…
Я опять стала с ним спать. Родители были счастливы, видя, что грозовые облака исчезли с нашего горизонта. Единственное, чего мне удалось добиться этим примирением – я добилась небольшой отсрочки свадьбы. Мы решили отложить свадьбу хотя бы на год. Оба набора предков аплодировали стоя в твёрдой уверенности, что в этот раз мы решили правильно. Я же вообще не была уверена, что выйду за него замуж. Мне почему-то показалось, что свадьбы не будет никогда.
Боль немного отлегла, и всё вернулось на круги своя. Я стала сомневаться в своей душе и в своём прошлом. Однажды я всерьёз задумалась о том, а вдруг я ошибаюсь, и он действительно и есть моя судьба? Может, он принц, любимый, родной, и т. д., и т. п.? И неважно, что он привычный, знакомый, скучный и тошнотворный, как старые разношенные тапочки. Может, любовь и должна быть именно такой?
А если так, если любовь должна быть спокойной и уютной, как плед, как диван, тогда что мешает мне быть счастливой? В конце концов, миллионы людей живут именно так, примирившись со своей второй половинкой как с тапочками, как с диваном. Может, дикие страсти и оргазмы как раз и не нужны, они только отравляют жизнь своим сокрушительным привкусом горечи, которая остается пепелищем, когда полностью прогорает пожар? Этого я не знала. Более того: этого никто не знал. Даже Филипп Рубинов, который добавил меня в друзья на Фэйсбуке. Такая знаменитость! Обалдеть!
По всем понятиям я обязательно должна была быть счастливой. Но такой я себя не чувствовала. Хуже того: я совершенно не ощущала никакого счастья. Я по-прежнему забивалась в угол жизни и произносила одно имя. Только одно. Не принадлежащее моему жениху.
Впрочем, это было абсолютно бессмысленное