Грезы Хорб-ин-Тнес. Сергей Шуба
утих, Альтестейн разглядел стоящую перед ним куклу человеческого роста в белом одеянии. И ещё одну. А за ними толпились другие. Зная, что делать, он шагнул к ближайшей, взял её за талию и стал танцевать медленный ниппиларский придворный танец с приседаниями и расшаркиваниями, стремясь увидеть нить, на которой пляшет кукла. Все они безмолвно кружились, закрывая лица рукавами, отступая, тихонько сталкиваясь плечами. К своему ужасу, ни у одной куклы «варвар» не смог разглядеть нити. Звон колоколов Гицнада поверг его в сырой высокий застенок, а куклы становясь с каждым шагом на вершок выше ростом, стали теснить его со всех сторон…
Полог палатки был невероятно горячим от солнца. Альтестейн с трудом разлепил глаза и подивился тяжести в голове – будто вчера на попойке выпил пару кувшинов доброго красного из Гепулии. Густой воздух в полутьме, казалось, можно потрогать рукой. «Я видел будущее, – отчётливо понял Альтестейн. – Но, возможно, вместо меня его проживёт двойник». От этой мысли он непроизвольно вздрогнул: «Я и так уже марионетка! О-о, Ринд…»
В ногах у «варвара» сидел Кее’зал и неторопливо ел финики. Бурдюк с водой лежал у него на коленях.
– Где Газан?
– А что ты так за него волнуешься? Спит за чертой. Даже место своё верёвкой обкладывать не стал.
– Ладно. Дай воды. Солнце уходит?
– Да. Один из десятка Эдрона клянётся, что видит далёкие скалы на нашем пути. Остальным видятся города.
– Грёзы Хорб-ин-Тнес, – пробурчал Альтестейн. – Никто не перегрелся? Насколько мы стали беспечны?
Сотник буднично сказал:
– Многие уже не надевают доспех – неудобно, жарко, тяжело. Многие просто опустили головы, бредут, как рабы на невольничий рынок. Только Мошонг радуется, говорит, что теперь не тоскует по своим болотам.
Альтестейн почесал четырёхдневную щетину на щеках и покачал головой:
– Это плохо. Мы первые перед Львами, если что, то всех перебьют, а они успеют подготовиться.
– Они и так выглядят собраннее нас, – угрюмо признал туэркинтинец, – Гарга бы побрал это пекло! Можно подумать, мы заехали прямо в его чертоги.
– Как ты попал на Восток? – спросил «варвар». Пробравшись к выходу, он стал бриться остро наточенным баллоком, вглядываясь в свою отполированную до блеска левую наручь.
Кее’зал ссутулился ещё сильнее:
– Как мы все попадаем в эти благословенные края, будь они прокляты? Жажда неведомого манит нас, алчность точит как червь, и вот годы спустя ты, оборванный и грязный, лишённый иллюзий, бредёшь в пыли и просишь подаяние во имя Рара. И уже не помышляешь о доме.
– Да ты поэт, – усмехнулся Альтестейн.
– Сам-то ты как здесь оказался? Да ещё на службе у столь… высокого?
– Я обошёл полмира, и нигде не пригодился. Теперь вот высокий даёт нам поручения, а мы… выживаем.
– Ну да. Ну да. Нам, – пробормотал Кее’зал. – Горькие шутки. Богатые конями не ценят их,