Колокол по Хэму. Дэн Симмонс
1942 года Эдгару Гуверу было сорок шесть лет, я видел его в первый и последний раз в жизни и смотрел на него оценивающим взглядом, пока он точно так же смотрел на меня. Я имею привычку – вернее сказать, слабость – при встрече с мужчинами судить о них по тому, как сложился бы между нами кулачный бой. С физической точки зрения Гувер не представлял для меня трудностей. Он был невысок для агента – примерно моего роста, как я отметил, пожимая ему руку – и если я принадлежал к легкой полусредней категории, то директор был тяжелее меня по меньше мере на двадцать фунтов. Его рост составлял около пяти футов десяти дюймов, а вес – примерно сто восемьдесят три фунта, намного больше минимальных параметров, которые он установил для сотрудников ФБР. Первым, что бросалось в глаза, была приземистость его фигуры – это впечатление подчеркивал широкий торс Гувера, переходящий в самые коротенькие ноги, какие я когда-либо видел у мужчины. Гувер был хорошо одет, его темный двубортный костюм был безупречно пошит, и он носил шелковый галстук в розовую и бордовую крапинку, который нипочем не отважился бы надеть ни один секретный агент. Я заметил в его нагрудном кармане платок той же расцветки. У Гувера были черные волосы, зачесанные назад с такой тщательностью, что казалось, будто бы его характерный мрачный взгляд вызван тем, что ему на голову натянули слишком тесный парик.
Чаще всего карикатуристы изображали Гувера в виде бульдога – прищуренные либо выпученные глаза, приплюснутый нос, массивная поджатая челюсть, – и я выхватил все эти элементы уже в первую секунду встречи, хотя мне он показался скорее китайским мопсом, чем бульдогом. Гувер двигался быстро – его выход к центру комнаты, рукопожатие и возвращение в свое кресло заняли меньше пятнадцати секунд, – и в этой быстроте угадывалась нервная энергичная целеустремленность. Если бы мне пришлось с ним драться, я бы ударил его в живот, очевидно, самое мягкое место тела, а потом в пах, но ни за что не повернулся бы к нему спиной, после того как он упал. Взгляд Гувера и то, каким образом были сложены его губы, выдавали в нем человека, который попытался бы загрызть тебя насмерть, после того как ты отсек ему руки и ноги.
– Итак, секретный агент Лукас, – повторил он, открывая толстое личное дело – вне всяких сомнений, мое. Если не считать еще нескольких папок и книги в черном кожаном переплете у его левого локтя – мы все знали, что это Библия, подарок матери, – стол Гувера был практически пуст. – Надеюсь, ваша поездка в Вашингтон была приятной?
– Да, сэр.
– Известно ли вам, зачем я вас вызвал, Лукас? – Гувер произносил слова быстро и отрывисто.
– Нет, сэр.
Директор кивнул, но, судя по всему, он не торопился посвящать меня в курс дела. Он листал мое жизнеописание, словно видел его впервые, хотя я ничуть не сомневался, что он тщательно изучил его перед встречей со мной.
– Вы родились в 1912 году, – сказал Гувер. – В… э-ээ… ага. В Браунсвилле, штат Техас.
– Да, сэр. – Гадать о причинах вызова было бессмысленно, и все же по пути из Мексики я потратил некоторое