Бремя верных. Книга первая. Корнеев Богдан
с Волчком, Белояр сам осмотрел пару десятков следов, которые вели от околицы леса к тыну и обратно. Словно бы кто-то вышел из чащи, приблизился к самой границе деревни, постоял малость, посмотрел на несколько изб, притулившихся подле самого леса, да и пошёл прочь своей дорогой. При этом неизвестный гость даже не подумал замести за собой следы своего пребывания. Это могло говорить только о том, что незваные посетители не боялись, что жители деревни кому-то расскажут об их визите. И, следовательно, были уверены, что в поселении никого в живых не останется.
Чужие по окрестностям деревень не ходят, подумалось вдруг Белояру. Издревле Лес был чуждым для человека, хотя и кормил его исправно. Не зря сказывают бабки вечерами отрокам про лешего, кикимор болотных, бабу-Ягу, о прочей лесной нечисти. Одно дело в лес идти воинам, каждый из которых храним родовым оберегом, но совсем другое бродить там девицам и мальцам, у которых на губах молоко не обсохло. Нет у них ещё той силушки, разума того, чтобы понять, что в лесу есть польза, а что – смерть.
У околицы этой деревни могли явиться только вороги, хазары там или ещё кто, толпа лихих людей, к примеру. Или, действительно, нечисть какая. Но ведь кто-то же испепелил жителей огнём смертным? А с тем, кто обладает такой силы колдовством, лучше дела не иметь.
Белояр сдвинул шелом на затылок, вытер латной рукавицей пот и поправил головной убор. Ярило пекло уже вовсю. И это Весна, подумалось ему. Он ещё раз внимательно огляделся, цепкий взгляд бойца скользил по домам, траве, кустарнику на лесной опушке. Что-то запнуло мозг, привлекло внимание, но что именно, он сразу вот так сообразить не мог. И потому замер в неподвижности, лишь глаза внимательно ощупывали окрестности.
Рядом так же замер Волчок, тот вообще славился своей «чуйкой». Ноздри его длинного носа пришли в движение, глаза словно бы остекленели: разведчик прислушивался к чуждым звукам и запахам. Десятник одними лишь глазами спросил: «Что там?». И получил ответ, столь же безмолвный: «Враг!». Белояр перехватил поудобнее клинок и облизал сразу же пересохшие губы. Где-то в глубине сознания возникло и стало разрастаться странное ощущение, всегда испытываемое им перед началом битвы: словно бы огненный комок возникал где-то внизу живота и, бешено вращаясь, отправлял он по жилам волны пламени, отчего мышцы приобретали силу и мощь такие, что, казалось, воин был в состоянии одним ударом своего кладенца перерубить тысячелетний дуб. Глаза обретали орлиную зоркость, слух обострялся до того, что давал способность услышать крадущегося печенега за сто шагов, шелест ветвей в соседнем перелеске, плеск карася в дальнем пруду… Не понимал умом Белояр, откуда эти способности взялись, да, если честно, и не задавался особо этими вопросами, да и к чему, если всё только в помощь?
Справа и сзади пристроился Тихомир, в руке его, вместо привычного всем меча, был увесистый молот, которым воин-кузнец крошил хазарские головы почём зря. Плечом к плечу с ним встал Радосвет, крепкий малый двадцати лет от роду, родом