Путем таракана. Олеся Мовсина
собаки, – скривился сосед. – У вас стреляют в собак?
– У нас? Нет, не стреляют.
Приходилось немного играть дурака.
– А ты, часом, не шпион? – вдруг усмехнулся Альберт.
Цезарь искренне удивился:
– С чего ты взял?
Наконец-то он позволил себе тыкать этому парню.
– Показалось, забей.
А через некоторое время:
– Наэрно, потому что ты ни о чём не спрашиваешь.
Цезарь картинно тронул мизинцем рукав Альбертова пиджака:
– Ты заметил? Тогда пусть это останется нашей тайной.
Тот, как ошпаренный, дёрнул головой в сторону своего пассажира.
– Шутка, – отрезал Цезарь, захлопнув тему.
– А это зачем? – удивился он, когда они накрепко припарковались у сомнительно-мрачного серого домика с нелепо высоким крыльцом.
– Клуб собаководов, я щас это, – подробно объяснил его новый приятель и, хлопнув дверцей, побежал улаживать какие-то формальности по поводу смерти собаки.
Не привести ли в порядок мысли? – подумал наш герой, выкручивая ручку, опускающую окошко старого жигулёнка. – Как вот сейчас нагрянет полиция, как арестует меня, сидящего в чужой машине с мёртвой чужой собакой в багажнике. А я даже не знаю фамилии этого фрукта. Сосед…
Из собачьего клуба вышли две женщины: одна вся в красном, молодая и активная, видимо, защитница звериных прав, а другая – бабушка под восемьдесят, но не развалюха, а ещё довольно-таки твёрдая. Цезарь обратил только внимание на чёрную крупную родинку, кричавшую посреди бледного лица девушки, и снова задумался.
Итак, мысли в порядок. После этой нелепой траурной церемонии надо к брату. Пока выходной у Егора, и Зоя, наверное, дома с ребятами. Хоть посмотреть на племянников, да и…
– То есть порода вам не важна? – уточняла девушка, пока они с бабушкой спускались с крыльца.
Голос у неё был звонкий, а у собеседницы – наоборот. Цезарю показалось, что стеклянный ёлочный шарик опустили в коробку, в плотный слой ваты:
– Мне главное не порода, а возраст, – говорила пожилая женщина. – Главное, чтобы собачка уже была немолодая, а так, года три-четыре ей оставалось.
– В смысле? – остановилась на последней ступеньке девушка.
– Я, видите ли, живу одна и не хочу, чтобы она осталась после меня сиротой, – ещё раз обмотала бабуля своим голосом блестящий шар. – То есть да, чтобы нам вместе.
По дрогнувшей родинке Цезарь понял, как напряглась девушка в своём сомнении – что отвечать. И он почему-то никак не мог заставить себя посмотреть на лицо говорившей, хотя чувствовал, что ему хочется. Но для этого нужно было чуть наклониться, с его места ему было видно плохо. Только чёрная точка и алые губы над алой жилеткой. Ему казалось, что девушка неоправданно долго медлит с ответом.
– Старухи – грибы жизни, – сквозь зубы бросил Альберт, усаживаясь в машину.
Да, многое изменилось в городе. Парк, в котором они мальчишками резали берёзы, собирая весной мутноватый сок, превратился в кладбище для