Знаменосец. Александр Строганов
когда Рихтер понял, что чудо свершилось, улыбнулся как-то по-детски и объявил:
– Главное, что вы должны постичь здесь – умение слышать. Слышать даже то, чего нет на самом деле.
Странная идея странного человека.
Так я стал психиатром.
Такая история.
Не знаю, зачем я все это рассказал.
Ах да, если бы Рихтер, а позже и другие мои коллеги не научили меня слышать, вряд ли пустил бы я Кулика в свое сердце.
Тишина
Кулик сказал:
– Тишина всегда настораживает – ибо разверзает врата в неведомое. Мы никогда не узнаем, что там находится. А все, что мы ощущаем, чувствуем – всего лишь наши фантазии. Или наведенное. Так тоже бывает… Что сказать? Откровений не случается, но, по крайней мере, себя услышать можно… А не опасно ли слышать себя? Опасно, можете мне верить. Знали бы вы, что вы есть такое на самом деле! Знал бы я, что я есть такое на самом деле! Так что затыкайте уши изо всех сил, когда безмолвие обрушивается на вас тоннами своих черных брызг. Что же, резонно спросите вы, теперь и на кладбище не ходить? Ходить, непременно ходить. И мы с вами пойдем и, возможно, потеряемся во времени. У меня друг на кладбище живет. Обязательно сходим. Там можно трое суток провести, а в действительности пройдет только один час. Нет лучшего места для успокоения души. На кладбищах не тишина властвует. Другое. А там и не бывает тишины. Ее место занято тенью и всхлипами птичьих крыльев. Кладбище – единственное место, которое можно назвать всеобщим домом. Не тишина, но зеленая потрескивающая масса. То густая, почти черная, а то легкая светлая как улыбка стрекозы. И колодец, и облако, и амброзия. Спускаясь по крошащимся ступеням, возносишься к свету. И напротив: мысленно забираясь на верхушку сосны, погружаешься в ночь, откуда и часовенка, и надгробные фигурки – зефир да прянички. Крохотные. То собака пробежит, а то, вдруг курица-пеструшка выскочит из куста. Врать не буду – курица на кладбище явление нечастое. Курицу только однажды встретил. Зайцев не наблюдал, но, говорят, встречаются. Вот только кто это? Такие ли уж собаки и зайцы?.. А то вдруг хлопьями пойдет снег ослепительно-белый на фоне бесчувствия. Будучи на кладбище как-нибудь взгляните на свои ноги – это уже будут не ваши ноги. Не знаю, чьи, но не ваши. И сами вы будете не вы – нечто другое, чужое, незнакомое… Что же получается? Напрашивается набивший оскомину вопрос: кто мы, откуда идем, и куда, собственно, направляемся? И зачем? И почему?.. Будь моя воля, я бы на каждом кладбище установил фонтанчики. Согласитесь, фонтанчиков на кладбищах не хватает. Даже у моего названного племянника в богадельне фонтанчик имеется, а на кладбищах нет… Есть у меня племянничек, талантливый фотограф. Я вас обязательно познакомлю. Недолюбливает меня. Напрасно… Так что тишины на погосте не найдете. Настоящую тишину проще всего обнаружить, например, за столом, когда все разом замолкают… Вот, кстати, интересное явление. Как это