.
ногой сосуд, и тот упал с глухим всплеском.
– А ты уже смотрел, что там? – как всегда, не обращая никакого внимания на гнев юноши, спросила Сольвена.
– Не успел, – буркнул Нафин, – домой торопился. Хотел скорее все вам рассказать, а вы…
– Так давай посмотрим.
Девушка быстро сняла с крышки удерживающую петлю и заглянула внутрь.
– Вода какая-то…
Она принюхалась, пожала плечами, потом слегка наклонила сосуд и окунула в содержимое палец.
– Нет, не вода. Уж очень густая.
– Не лазь! – отобрал у нее сосуд Нафин. – Ты мне всё равно не веришь…
Девушка сморщила носик, отерла палец о траву и выпрямилась.
– Почему не верю? Верю. Просто я не вижу никакого смысла в предсказании, с которым ты так носишься. Ну, увидел ты Летающих орелей, и что? Что дальше? Боюсь, ты и сам не представляешь, что теперь должно произойти.
– Я не представляю? – на мгновенье растерялся юноша. Но тут же опомнился и гордо выпятил грудь. – А мне и не надо представлять. Всё и так произойдет само собой, когда будет нужно.
– А когда нужно? Да и произойдет ли вообще…
– Произойдет! – упрямо выкрикнул Нафин и чуть не расплакался.
Он действительно не знал, что теперь будет. Но одно дело не знать самому, и совсем другое – когда тебя тыкает в это носом, сопливая девица, которая вообще ничего не соображает. Он уже пожалел, что рассказал ей все и позволил лазить в сосуды. А ещё более о том, что когда-то рассказал о предсказании. Но он тогда думал, что Сольвена – друг, а теперь понимает, друг не стал бы так насмешничать. Особенно в такой момент, когда сбылось последнее, из предсказанного. Друг разделил бы с ним и радость, и обиду на тех, кто ему не верит.
– Ты знаешь что, Сольвена! – сказал Нафин в сердцах. – Иди-ка отсюда подальше. Отправляйся к мамочке с папочкой и сиди в своей гнездовине. Или посмейся надо мной с подружками, если так хочется.
Сольвена, как обычно, пожала плечами, но, уходя, обернулась.
– Пожалей Метафту, – сказала она с усмешкой. – Нехорошо, когда над старейшиной смеются…
Нафин ничего на это не ответил, только злобно фыркнул, подхватил сосуды и пошёл в гнездовину.
Метафта раскладывала на скамье сушеную траву и листья, но на его шаги обернулась и уперла руки в бока:
– Вот что, милый мой, заговорила она сурово, – с сегодняшнего дня я запрещаю тебе, как летать на скалы, так и спускаться с обрыва. Записи Генульфа завалило и ты скорее шею свернешь, чем их отыщешь. А, чтобы не было соблазна делать все втихоря за моей спиной, я сейчас же свяжу тебе крылья.
С этими словами орелина сняла со стены крепкую веревку, велела сыну повернуться к ней спиной и, связывая его крылья, приговаривала:
– Я-то думала – это счастье великое тебе будет – самые большие крылья в Гнездовище, а оно вон каким боком вышло… А всё отец, его сказки про проклятья да предсказания всякие…
– Но, мам, – взмолился Нафин, –