Ловцы и сети, или Фонари зажигают в восемь. Дмитрий Рокин
мысль своими никчёмными умозаключениями! – заявил чуть воспрявший Костик.
– Хорошее название для паба – «Король Литр», – Вова начертил незримую вывеску. – Пожалуй, украду у тебя название.
– Видимо, гашиш был годным, – заключила Алёна, заострив вверх уголки пухленьких губ.
– Жрать захотелось дико, давайте пиццу закажем? – предложил на мгновение засуетившийся Костик.
– Я – за, – проронила немногословная улыбчивая Даша, обстоятельно вымочив в чашке пакетик чая с бергамотом.
– Приготовь что-нибудь сам, – укоризненно советовал Евген, плеснув в опустевший стакан ещё виски и заложив спичку в уголок рта.
– Ты чё конченный? – возмутился по-дружески Костик. – Ты время видел? К тому же я профессионально не умею готовить.
– Котёнок может добывать себе пищу самостоятельно в шесть месяцев, а хомо эректус и в двадцать шесть лет ни хера не может, да, Коди? – усмехнулся Вова.
– Хомо эректус? – залился отчаянным фальцетным смехом Костик, утопив сопутствующий ему такт в хитром свежеприготовленном коктейле. – Возбуждённый мужеложец?
– Дебил! – хихикал Евген под созвучный смех девушек.
– Человек прямоходящий, – с умным видом заявил Вова.
– Послушай сюда, хомо эректус, – деловито верещал Жо, – тебя сюда для какой цели подселили, не догадался ещё? Ты теперь кухар. На веки вечные! Иди готовь! – страшным голосом возопил он. – Я жаждаю отведать бефстроганов!
Ребята посмеялись, решив всё-таки заказать пиццу, долго споря о выборе конкретной кухни с наиболее широким меню и приемлемой ценовой политикой. И после пятиминутного отчаянного спора таки определились.
Ночь чернела за окном, и самый тёмный её час приближался. Опустевшие коробки с пиццей, растормошённая колода карт, остывший недопитый чай и пустые от алкоголей стаканы – достойные атрибуты удавшегося празднества застыли без дела. Сон начал сгущаться, просачиваясь на кухню из каждой щели, поднимаясь из каждого угла, летая кроватями за окном. Он притуплял реакции посильнее любой выпивки, окуривал и пеленал разум тонкими паутинками сладкой дрёмы. Нога закидывалась на ногу, пятая точка хохлилась и поудобнее устраивалась на стуле. Тело искало наиболее благоприятную позу для ухода в мир грёз, несмотря на странное желание головы оставаться в сидячем положении, принимать внутрь жидкости и совершать поступательные движения языком в сторону того, о чём сказано уже сотни раз. Уши слушали вопросы нехотя, как всегда немного удивляясь тембру собственного голоса в ответ. Слова, складываемые губами и выдуваемые из уст лёгкими, теряли стройность. Повторённые слова, не ясно зачем, меняли форму и размер, суть оставляя прежней.
Первым ушёл Евген, зевнув басом и пожелав сладких снов. Костик заранее надул ему широкий синий матрац и определил спать на пол. Дружба дружбой, но кровать для хозяев – мы давно не варяги, чтобы отдавать путнику лучшее.
Ребята остались коротать вызревшую