Какого года любовь. Холли Уильямс
под порывами валлийского ветра норовившей слететь, и ее охватила робость. Она шла очень быстро и быстро же говорила, когда они направлялись к пабу “Фонтан”, где Берти снял себе комнату, с некоторой театральностью обращая его внимание на знаменательные, по ее мнению, места (“это домик, где вырос мой папа”, “вон там была моя первая работа, за прилавком, по субботам”).
Потом, оставив свой чемоданчик в темноватой, пропахшей вареными овощами комнате, он снова вышел на улицу и с некоторой застенчивостью протянул ей бумажный сверток. Летти, как дитя, поторопилась поскорей его развернуть.
– “Сыновья и любовники”? Я еще совсем ничего Лоуренса[5] не читала – о, Берти, спасибо тебе, это прекрасно!
А потом встала на цыпочки и поцеловала его прямо в губы, изумив Берти, который вообще‐то полагал крайне маловероятным, что ему позволят когда‐нибудь еще раз к ней прикоснуться.
– Молодчага, парень! Вперед! – крикнул кто‐то с другой стороны улицы, но Летти только хмыкнула на оборванного старикана в грязных штанах.
– Вот старый нахал, не обращай на него внимания, – прошептала она Берти с улыбкой, завихрившейся в самое его ухо.
Летти постаралась не подпустить его близко к своей семье – родители знали, что он к ней приехал, а братья нещадно дразнились, дескать, “хахаля завела”, когда кто‐то еще был рядом, но дома между собой они все на эту тему молчали. Может, потому, что прежде она не говорила им, кто за ней ухаживает, а теперь сказала, или же, может, потому, что он был приезжий. Но вот наступил субботний вечер, удержать Берти при себе ей оказалось не по силам, и в пабе, где была давка, ее удивило, как тепло его там приняли.
Определенно военный опыт помог, решил про себя Берти. Он записался добровольцем на следующий день после своего восемнадцатилетия. Финал близился, это было понятно, но совсем пропустить войну казалось позором. Тем не менее, когда он, пройдя офицерскую подготовку, отправился в Италию, Болонью уже почти взяли[6]. В общем, участие он, конечно, принял, но едва-едва, мимоходом.
Чему война действительно его научила, так это разговаривать с людьми, которые ничуть на тебя не похожи. Он проникся духом товарищества, когда делишься последней сигаретой, треплешься о крикете, получаешь коллективный заряд тестостерона – порой от страха, но в их случае еще и от победы. А кроме того, он постиг, как гасить мужское фанфаронство во всех его проявлениях и не становиться его мишенью.
Обучение Берти было построено так, чтобы из мальчиков вроде него вырастить лидеров. В семь лет его отправили в закрытую школу, помещавшуюся в монументальном здании с такими толстыми стенами, что там зябко было даже в летний семестр. Поскольку поездом от Фарли-холла добираться туда приходилось часами, родители навещали его редко. Берти следовало научиться твердо стоять на ногах и олицетворять собой силу и авторитет Британской империи, не меньше. Не сработало это нимало, но все‐таки в нем вышколили внутреннюю уверенность,
Дэвид Герберт Лоуренс (1885–1930) – английский писатель. В романе “Сыновья и любовники” (1913) призывал отдаться инстинктивному восприятию природы.
Сражение за Болонью – одно из последних сражений Второй мировой войны на итальянском фронте (9–21 апреля 1945 г.).