Размышления над первой книгой Исповеди Августина. Андрей Наместников
Он не только дает молоко матерям и кормилицам, но и дает им желание отдавать это молоко ребенку! Это не столько воля матери или кормилицы, сколько установление, созданное Богом от начала времен. Именно Он дает ребенку желание пить именно столько молока, сколько Он дает ему через мать или кормилицу.
И ведь тем, что Он дает младенцу всё необходимое, Он призывает человека обратиться к Себе. Но мы не замечаем этого, не помним об этом. А об этом действительно стоит задуматься.
(8)
Потом я начал смеяться – сначала во сне,
потом и бодрствуя.
Так мне рассказывали,
и я верю, что именно так и было,
потому что наблюдал это и у других младенцев.
Сам же ничего этого не помню.
И вот, мало-помалу я начал различать, где я,
и хотел выразить свои желания тем людям,
через которых они могли быть утолены,
и не мог, так как желания были внутри, а люди – снаружи,
и никаким органом внешних чувств
невозможно было проникнуть внутрь души моей.
Барахтаясь и крича, пытался я этими знаками
обозначить нечто схожее с моими желаниями,
но у меня плохо получалось, если вообще получалось —
ведь было совсем не похоже.
И когда меня не слушались,
или не понимая, или не желая мне навредить,
я сердился на непослушных мне взрослых,
на то, что они – свободные не служат мне, как рабы,
и наказывал их громким ором.
Что младенцы таковы, я увидел по тем,
которых мог наблюдать.
И то, что я сам был таким же,
мне было ясно показано
не столько сведущими воспитателями,
сколько несмышлеными чадами.
Почему мы не помним себя в младенчестве?
Наверное, потому, что память может удержать только то, что обозначено словом. Но о речи и языке Августин еще будет говорить подробно…
У Августина нет привычного нам умиления при виде младенца. Он смотрит на него как на маленького взрослого, отличающегося ростом, беспомощностью и неумением говорить.
Это восприятие ребенка античной культурой?
Возможно… Только нужно сделать небольшое уточнение – мужчиной. Это восприятие ребенка мужчиной античной культуры.
У Августина живейший интерес к человеку, в том числе и к младенцу.
Рассматривая младенца, пытаясь общаться с ним, он изучает себя, пытается постичь свое младенчество.
И Августин отмечает то, что мы не привыкли замечать в младенцах – своеволие и желание покорить всех окружающих своим желаниям.
Вот он, след падения человека, проявляющийся даже в совершенно несмышлёном младенце!
Возможно, Вы скажете, что Августин не любил детей.
Не думаю.
Вот понимание любви у него точно было совсем другим. Об этом мы еще поговорим.
Но умилительное