Сатир и нимфа, или Похождения Трифона Ивановича и Акулины Степановны. Николай Лейкин
Трифон Иванович при виде такого привета и сияющей улыбки Акулины и сам улыбнулся.
– О, зубы, зубы белоснежные! Загубила ты меня, Акулина, своими зубами! – проговорил он, покрутив головой, вздохнул, махнул рукой и сел за стол.
– Полноте… Кто вас погубит! Вы сами всякого погубите, – шептала Акулина, умышленно уж выставляя ряд белых зубов. – Стойте, я уж чай-то разливать буду, – прибавила она. – Я сяду около самовара, а вы напротив меня…
– За хозяйку хочешь быть?
– Да ведь уж я на то и пошла, чтобы ключничать и хозяйничать. Где же вам самим-то… Вы мужчина. Мужчина по лавке, а женщина по дому… Нате-ка вам стаканчик… Кушайте.
– Слушай… Только ты при приказчиках не очень…
– Что не очень?
– А насчет того, чтобы, к примеру, хозяйку-то разыгрывать.
– О! Кто о чем, а он все о приказчиках. Дались вам эти приказчики!
– Нет, ты все-таки больше под ключницу потрафляй, а не под хозяйку.
– Да что вам, в самом деле, приказчики? Взять их скрутить, цыцнуть на них хорошенько – вот и все. А не нравится им, так помелом по шее!
– Не кричи, пожалуйста… Ну что ты кричишь!
– А чего ж бояться-то? В доме жить, да уж не сметь и слово сказать – очень даже удивительно. И что обидно, так это то, что приказчиков вы предпочитаете, а меня не предпочитаете.
– Полно, кто тебя не почитает! Ты уж и так всего меня в руки забрала, а я только об одном прошу, чтобы тени-то на меня было поменьше.
– Странное дело, как вы этой самой тени боитесь. Все тень да тень. Девушки нынче не боятся, а вы боитесь.
– Ах, какая ты, право!
Трифон Иванович опять покрутил головой.
– Не нравлюсь, так и меня по шее гоните. Старика-то такого, как вы, всегда найду.
– Зачем же гнать? Я не об этом…
– А не об этом, так и разговаривать нечего. У нас разных нужных разговоров пропасть, а вы о пустяках… Не хотите ли малинки сушеной? Это даве приказчик Василий принес. Ему прислали из деревни гостинцу, а он половину нам принес. Ах, какой учтивый и обходительный человек этот Василий!
Трифон Иванович широко открыл глава и как-то перекосил рот.
– Чего вы?.. – спросила его Акулина. – Уж не хотите ли ревновать? Смотрите у меня! Я этого терпеть не могу.
– Да нет… Зачем же он ягоды-то?..
– Даме услужить захотел. Все-таки ведь я теперь на манер хозяйки. Вот, Трифон Иваныч, уж вы там как хотите, а к Рождеству ему надо жалованья прибавить.
– Ну, уж это ты, Акулина, оставь! Это не твое дело! – вспыхнул Трифон Иванович.
– Нет, мое… Кто меня предпочитает, тому и надо прибавить, чтобы в пример прочим, которые ежели неуважительные.
– Ну уж, пожалуйста…
– Ничего тут «пожалуйста»! Стало быть, вы меня не любите, коли не хотите этого сделать.
– Бога ради, тише.
– Да я и так тихо. Что вы, в самом деле!.. Да… Василию прибавить, а Андреяна отказать от места за непочтительность ко мне.
– Нет, уж ты, пожалуйста…
– Насчет Андреянова знать ничего не хочу! Или я, или он, так вы и знайте… Я у дверей прислушивала,