Сатир и нимфа, или Похождения Трифона Ивановича и Акулины Степановны. Николай Лейкин
и посолиднее, спросишь: почем гусей к празднику покупали?
– Только и всего?
– Только и всего. А скажут тебе комплимент – не стыдись и рукавом не закрывайся.
– Как? Как ты сказала? Что скажут? – спросила Акулина.
– Комплимент.
– Это что же такое обозначает?
– Ну, к примеру, похвалит кто-нибудь твою красоту, так ты рукавом глаза не закрывай и отвечай с улыбкой так: «Полноте… Какие вы насмешники!»
– И больше ничего? – спросила Акулина.
– Да ведь там глядя по обстоятельствам. Так вперед обучить нельзя. Одному гостю надо одно сказать, чтобы было к месту, а другому другое.
– Вот к месту-то чтобы сказать, милая девушка, у меня и не выходит.
– Ну, как-нибудь попривыкнешь. Сразу ведь нельзя. Однако прощай. Пора мне. И так уж чувствую, что ругательски изругает меня моя полковница.
Катерина поднялась с места и расцеловалась с Акулиной. Акулина бросилась ее провожать на лестницу.
XIII. Нимфа укрепляется
Праздник Рождества. Трифон Иванович отправился к обедне в приходскую церковь. Отправилась и Акулина, навьючив на себя все имевшиеся у ней наряды. Вышли они не вместе, но на дороге Акулина догнала его.
– Как вы спешите, так просто даже удивительно! Словно на пожар, – сказала она.
– На молитву спешить – не грех, а вот с молитвы – дело другое, – сухо отвечал Трифон Иванович.
– Я-то за вами еле успела.
– Да и нечего было успевать.
– Ну, все-таки приятнее в компании…
– На молитве можно быть и без компании.
Произошла пауза. Трифон Иванович ускорил шаг. Ускорила и Акулина.
– Трифон Иваныч, похожа я теперь на даму в этой шубе и шляпке? – спросила она.
– Да уж похожа, похожа… Ну тебя…
– То-то, я думаю, отчего же мне не быть похожей? Не хуже я других.
В церкви, поздоровавшись с церковным старостой, Трифон Иванович стал около свечной выручки. Акулина поместилась рядом с ним. Трифон Иванович покосился, но ничего не сказал. Через несколько времени Акулина положила на свечную выручку гривенник и сказала церковному старосте:
– Две свечки поставьте: одну празднику, а другую мученику Трифону.
Трифон Иванович стоял, молился и подпевал хриплым басом за певчими. Акулина прислушивалась и наконец шепнула ему:
– Как это вы чудесно все знаете, что петь нужно. Словно дьячок.
Он промолчал. Через минуту она опять шепнула ему:
– Надела браслетку, да боюсь, как бы не потерять ее.
Он опять промолчал. Через несколько времени Акулина снова прошептала:
– Ужасти как жарко! Снять бы шубу, да положить-то некуда.
Снова молчание. Акулина в четвертый раз шепнула:
– Надела турнур этот самый, по-дамски, да с непривычки-то как-то неловко.
Трифон Иванович поморщился и отошел от свечной выручки. Акулина последовала за ним. Он обернулся и сказал:
– Куда ж ты?
– Голубчик! Дайте постоять с вами, – умоляюще вскинула