Таинственный посох. Монах Варнава (Санин)
А главное – там, в Вечной жизни…
Мать и сын
Подошла Мария Степановна после службы к священнику. Благословилась как положено. И со слезами на глазах говорит:
– Батюшка! Отец Михаил! Помогите! Сын у меня погибает, а я ничем не могу ему помочь!
– А в чем, собственно, дело? – с участием посмотрел на нее священник. – Он что, серьезно болен?
– Да нет, здоров как бык! – даже отмахнулась от этих слов женщина.
– Тогда, значит, пьет?
– Случается иногда, особенно по светским праздникам да когда дружки позовут. Но меру свою знает! Во всяком случае, пьяным я его, слава Богу, еще никогда не видела!
– Гм-м… – задумался вслух священник. – Тогда что же он у тебя – блудит? то есть гуляет?
– И это тоже бывает. Но – хуже, батюшка, хуже…
– Да что может быть хуже, чем этот смертный грех, который уже и за грех принимать перестали? – с упреком покачал головой священник и напрямую спросил: – Он что у тебя – наркоман?
– Боже упаси! – в страхе перекрестилась женщина.
– Так что же тогда с ним?!
– Я ж говорю: гибнет!
– Ничего не пойму! А впрочем…
Священник внимательно посмотрел на женщину, прищурился, что-то припоминая, и сказал:
– Сына твоего я немного знаю, порой встречаю на улице. А вот в храме ни разу не видел.
– Вот в том-то всё и дело…
Мария Степановна прижала ладони к груди и зачастила:
– Я старая, глупая, как у нас веру в стране разрешили, то и в церковь пошла. И молитвам на церковнославянском научилась. Правило утром и вечером читаю. Исповедуюсь, причащаюсь…
– Это я знаю, ты про дело, суть говори! – слегка поторапливая женщину, кивнул священник.
– Вот я и говорю. Я, грешная, по милости Божией, спасаюсь. А он, полную школу, а после нее институт окончивший, такой ум имеющий, что на работе эти, как их… компьютерные программы составляет, ни в какую не хочет! Уж я и так с ним, и эдак! Каждую вашу проповедь, когда после службы домой возвращаюсь, пересказываю. Так нет – сразу же начинает зевать и обрывает на полуслове. Книги духовные, с закладками в нужных местах, словно невзначай – то на прикроватную тумбочку, то на стол перед едой – он у меня, когда ест, уж очень читать любит – подкладываю. Только он их – всегда в сторону и за свои бульварные романы опять принимается. Я к нему и лаской, объясняя, как хорошо спасенным в раю, и с угрозами про ад. А он знай себе только смеется. В раю мне, говорит, пожалуй, скучно будет. Уж если тут того нельзя да это не делай, то представляю, что будет там, да еще на целую вечность. Нет, я лучше, если он и правда есть, в аду, со своими привычками и друзьями!
Женщина горько вздохнула и, безнадежно махнув рукой, продолжила:
– Уж я ему объясняла, что это он так про ад говорит потому, что даже представления не имеет, каково там на самом деле. Ну, помните, как вы в проповеди говорили однажды: что самые жгучие, страшные, жуткие муки на земле не сравнить с самой малой мукой в аду! Что она гораздо нестерпимей,