Запах ночного неба. Энни Вилкс
не прощу себя».
.
Теперь Келлан шел впереди, прямо сквозь голые ветви, будто мог видеть в темноте. Холодное предрассветное время, черное, как изначальная тьма, окутывало их. Будто воздушного коридора было мало, Келлан последний час крепко держал Алану за левую руку, и как она ни дергала запястье, делая вид, что просто поскальзывается, его жесткие как тиски пальцы все никак не ослабляли хватку. Кустарники цеплялись за ее юбку, царапали ноги, а углубления в уже неживом мшистом покрове то и дело ловили ступни, так, что она боялась вывихнуть лодыжку. Тканые туфли совсем промокли, и пальцы ног заледенели, несмотря на быстрый шаг. Алана старалась подгибать их при каждом движении стопы, чтобы прогонять кровь, но последний час не помогало и это.
Келлан больше не замечал, что ей холодно. Он не укутывал ее в шаль, как когда- То в другой жизни, он не помогал ей перебраться через поваленные стволы, как еще утром – лишь угрюмо шел вперед, изредка прямо на ходу творя безмолвные заговоры, не оборачиваясь, ведя ее за собой с какой- То мрачной решимостью. Келлан больше не замечал, что ей больно, что она вскрикивает, пробираясь через заросли можжевельника и путаясь в остролисте, что спотыкается, что дыхание ее давно сбилось. Келлан не уставал, шипы не оставляли на нем следов. И Келлан, конечно, не слышал обращенной к нему мольбы, как не слышал и просьбы передохнуть. Алана вообще сомневалась, что Келлан понимает, что происходит. Вперед его гнало безумие.
– Если ты не объяснишь мне, куда меня тащишь, я позову черного герцога!
Это были запретные слова, Алана знала это. Ей было почти плевать на последствия, настолько хотелось прервать бессмысленный бег и остановить Келлана – хоть ревностью, хоть яростью. Она рванула руку так, что кожу на запястье обожгло, а сустав заныл.
И Келлан остановился.
В темноте она почти не разглядела его лица – лишь повернувшееся к ней белое пятно с черными провалами глаз. Келлан сделал шаг, сокращая расстояние между ними, и Алана поняла, что сейчас произойдет что- То немыслимое. Она снова попыталась освободиться, раздался тихий хруст, и Алана вскрикнула от резкой боли, пронзившей ладонь и пальцы.
– Зови. – Его голос был похож на опускающуюся могильную плиту.
– Келлан… – Алана собрала остатки решимости и подошла к нему вплотную, а потом свободную правую руку положила ему на грудь. – Я люблю тебя, – выдавила она из себя, и не успели эти слова сорваться с ее губ, как Ална поняла, какой ошибкой они были.
– Врешь, – будто ударил ее наотмашь Келлан. – Но это не важно. Позови его, чтобы увидеть, что никто не придет.
– Я надеюсь, что мне не придется, – запоздало пошла на попятную Алана, уже понимая, что Келлан прав. И что только что она своими руками сломала остатки собственных шансов пережить эту ледяную ночь.
Они стояли друг напротив друга, и Келлан продолжал сжимать ее левое запястье, пульсирующее болью. Ветер завывал где- То наверху, в верхушках кедров, тихий скрип потревоженных деревьев походил на стон. Алана была готова поклясться, что изо рта валил