Наваждение. Ирина Островецкая
с неба, чтобы не попасться солнышку на завтрак. Счастливицы звёздочки затаивались в остатках прошлой ночи, и, волей-неволей, постепенно гасли и улетали спать за небо до следующей ночи. Костя хотел рассмотреть, как же будут убегать с неба непослушные звёздочки, и как их будет ловить солнышко своими яркими лучами. Он даже не обращал внимания на то, что ноги совсем замёрзли. Иначе можно было всё просмотреть!
Когда все звёзды погасли, а небо стало высоким и ярко-голубым, но ноги онемели от холода, и не осталось запала терпеть, он уже почти собрался незаметно юркнуть в дом и отогреться на печи. Совсем, случайно, он посмотрел вниз, на огромную лужу у крыльца, и тут же зажмурился от яркого солнечного света, всё ещё отражавшегося в глазах. Солнце ослепило, захотелось чихнуть. Он понял, почему звёзды утром гаснут. Их с неба солнышко отправляет спать до следующей ночи, и, чтобы не чихать от яркого солнечного света, они сами убегают с неба, а солнышко своими лучами небо подметает и землю согревает. Сегодня он обязательно расскажет бабушке о своём открытии!..
Привыкнув к яркому свету, Костя снова открыл глаза, и больше не стал смотреть в небо. Он внимательно посмотрел на большую лужу, которая озером разлилась между крыльцом и почти разломанным забором. Он оторопел и совсем забыл, что от холода давно уже не чувствует ног. Он собирался сегодня в этой огромной, как море-окиян, луже, что разлилась ещё с позавчерашнего дня, отправлять кораблики к далёким берегам, за тридевять земель в тридесятое царство. Необходимо было торопиться за прекрасной принцессой, или даже королевной. Костя пока не определил, где находится это самое тридесятое царство, и кто главнее: принцесса, или королевна, но по берегам лужи ещё вчера перед сном успел настроить дворцов и замков из талого снега, в которых могла бы жить та принцесса, или даже королевна. Дворцы и замки были ледяные, но вполне, как нарисованные в книжке, которую бабушка обычно читала ему перед сном.
Неожиданно в этой самой, большой луже Костя обнаружил бесформенную кучу промокшего тряпья, снёсшую с берегов лужи все только вчера построенные хрустальные замки изо льда. Он понял, что это был именно тот свирепый, разрушительный див-ураган, который совсем недавно, этой ночью, когда Костя ещё спал, разрушил всю, построенную Костей, сказку, повалил забор, и выплеснул много воды из самой лужи. Сейчас Он тихо лежал в луже, и не шевелился, но буйствуя перед падением, в щепки разломал забор и почти всё, что Костя так старательно строил вчера перед сном. Тридесятого царства уже не было и в помине, там лежал сапог с набойкой, которую поставили, когда бабушка возила отцовские сапоги в починку в район, и это было всего на прошлой неделе! Да, это был отцовский сапог. Костя успел хорошо рассмотреть набойку.
Стуча босыми заледеневшими ногами по холодным деревяшкам ступенек, не обращая внимания на замёрзшие ноги, Костя кубарем скатился вниз, в липкий, мокрый снег, и обнаружил в той бесформенной, насквозь промокшей массе тряпья странно затихшего отца. Кожа уха отца