Наваждение. Ирина Островецкая
улететь от хозяев, а велел, им служить людям, двор прибирать, червяков и вредных жуков склёвывать да яйца нести, а мясо их надо кушать, чтобы стать сильным и выносливым охотником. – Ба, а тогда я смогу подлететь к маме на облачко, если куриные ножки буду кушать? – однажды, не выдержав, спросил Костя, но о причине своих прыжков на «заднике» двора так и не рассказал. Никто же не видел, как он учился летать!
Бабушка сама догадалась. Она внимательно посмотрела в ясные и пытливые глаза ребёнка, искрившиеся непоколебимой верой и надеждой, и почему-то рассмеялась, концом косынки, украдкой утерев нечаянную слезу.
– Мамочка твоя с белого облачка всегда наблюдает за тобой, и за твоими братиками и сестричкой тоже приглядывает. Вы же все её детки! Она любит вас всех, а за тобой мамочка следит особенно внимательно, ты же самый маленький её сыночек, самый любимый, понимаешь?
– Я не маленький, я – р-рыцарь! – запротестовал Костя, выпятил грудку, развёл в стороны тоненькие ручки-веточки, чтобы занять больше места в комнате, и постарался грозно зарычать, чётко выговаривая букву «Р».
– Я знаю, ты всё сможешь, ты же мой защитник и помощник. Ты же – Костя! Но ты должен ещё совсем немножечко подрасти, окрепнуть и многому научиться. Вон, скоро в школу пойдёшь, а я тебя провожать буду, а потом буду ждать твоего возвращения домой, – сказала бабушка, ласково погладив внука по голове.
– Му-гу… – важно закивал Костя в знак согласия, а потом вдруг не сдержался и выпалил: – Я должен научиться летать, чтобы долететь до того облачка, где мама живёт!
– Когда-то и ты полетишь на то облачко, но это будет совсем не скоро, – почему-то грустно вздохнув, тихо сказала бабушка.
– Да! И мне уже сейчас надо учиться летать! – гордо поведал он бабушке свою самую тайную тайну.
– Ты научишься… Бог поможет, может, лётчиком станешь… А пока у тебя на земле много дел, забыл?! – рассмеялась бабушка и снова ласково потрепала внука по вихрастой голове.
В то время в стране было запрещено верить в Бога, но, в углу бабушкиной комнаты, всегда висела большая разноцветная и очень большая картинка с изображением лица строгого дядьки, взгляда которого так боялся маленький Костя. Мальчишке казалось, что тот строгий дядька на разноцветной картинке, которую бабушка называла иконой, всегда следит за ним, и грозит ему пальцем. Он следит, чтобы не баловался непослушный мальчик, потому, что, где бы ни спрятался в комнате шалунишка, его всегда преследовал внимательный взгляд строгих глаз того, кто висел на стене, на картинке, заправленной в позолоченную и очень тяжёлую раму, под настоящим стеклом. Бабушка говорила, что этот дядька на картинке и есть Боженька, а картинка – это не картинка вовсе, а икона, а рама очень тяжёлая, и если раму случайно уронить, Боженька и убить может, наказав за непослушание. Икона всегда, сколько помнил себя Костя, висела в углу, а на неё бабушка ещё и красиво вышитое полотенце повесила, и никто, даже сам председатель колхоза, в котором бабушка работала