Наваждение. Ирина Островецкая
звёздочка, что летит по небу и пикает, маму возит?
– Да, мой хороший, та…
– А можно, я буду ночевать в своей «халабуде», когда на небе не будет облачков? Я хочу увидеть, как мама летает на звёздочке. Может, она прилетит сюда, во двор, и я смогу поговорить с ней…
– Нет, нельзя ночевать в твоей «халабуде». Ишь, слово-то какое вычурное нашёл! Мы же у самого леса живём. Ночью всё может случиться, всякий мальца обидеть может. Война недавно закончилась, много разного люда по лесам неприкаянно бродит, а ты ещё слишком маленький и слабенький. Тебя и волк может утащить в лес, а я не услышу, и не успею тебя спасти. Забор-то у нас, сам знаешь, какой худой… Вот, вырастешь, и сам что-то придумаешь, чтобы избу поправить, да забор поставить… – вздохнула бабушка.
Бабушка ещё много интересного рассказывала про маму и про папу, много рассказывала про Боженьку, который всё видит и всё знает, и, что Боженьку невозможно обмануть, даже, если закрыть глаза, или спрятаться под самое толстое медвежье одеяло. Если без спроса стащить конфету из буфета в светлице, Боженька увидит, и строго накажет. Ещё бабушка говорила о том, что Боженька дружит с мамой и помогает бабушке растить маминых сыночков и дочку. Костя свято верил в бабушкины сказки и с опаской посматривал на икону в углу бабушкиной комнаты. Оттуда на него всегда строго посматривал Боженька, и Костя старался избегать строгого, застывшего и всегда находившего его взгляда, особенно, когда, расшалившись, ложился на пол, у бабушкиных ног, чтобы отдохнуть от своих весёлых проделок.
– Бабушка, а почему меня так назвали? Венька меня куриной ножкой зовёт, а не Костей.
– Мамочка тебя так назвала ещё до твоего появления на свет. Хотела, чтобы ты вырос сильным, смелым и постоянным, как твой дедушка Тимофей.
– А где мой дедушка? Он, почему от нас ушёл?
– Он не ушёл, а умер. Его бык забодал. Когда председатель решил коров людям отдать, дед Тимофей пошёл в коровник, чтобы убрать и подготовить коров к выдаче. Бык как-то отвязался, и, когда Тимофей зашёл в коровник, набросился на него и забодал до смерти. Тимофей и охнуть не успел…
– А почему тот плохой, страшный бык отвязался? – испугался Костя.
– Кто знает? Может, почувствовал, что Тимофей собрался стадо коров людям раздать, а может, кто отвязал… Теперь-то у быка загородка крепкая. Сам не выскочит в коровник. Дверь только на улицу у него открывается. Теперь не страшно, – горько вздохнула бабушка.
Однажды утром, совсем ранней весной, бабушка ушла на работу раньше обычного времени, совсем ночью. Костя ещё крепко спал, когда она ушла. Проснувшись и ещё немного понежившись на печи, не одеваясь, озорник выскочил на старое крыльцо покосившейся избы босой, в одной ночной сорочке. Бабушка запрещала ему выскакивать на улицу без одежды в раннюю весеннюю пору, когда ещё снег не освободил сонную, не проснувшуюся от долгой и суровой зимы землю, но бабушки в то время в доме не было. Костя точно знал, что она ушла. Она слишком рано, ещё совсем, совсем затемно, ушла на ферму. Предыдущей ночью бабушка так и не дождалась возвращения