Превращения Арсена Люпена. Морис Леблан
на поверхность разрушенная кирпичная труба, когда-то служившая в пещере дымоходом. Через трубу и слой камней звук пробивался наверх.
Вновь раздались два пронзительных крика. Рауль подумал о Жозефине Бальзамо. Обернувшись, он увидел ее на краю огорода. Сидя в той же позе, наклонившись вперед, она машинально обрывала лепестки настурции. Рауль предположил (он очень хотел в это верить), что она ничего не слышит. А может быть, даже не знает?..
Несмотря на это, он содрогнулся от отвращения. Даже если она не являлась соучастницей жестокого допроса, которому подвергалась несчастная женщина, разве не была она такой же преступницей? И разве постоянные сомнения, которые до сих пор Рауль толковал в ее пользу, не должны были уступить место жестокой истине? Все, что он предчувствовал, все, что не хотел о ней знать, было ужасной правдой, ибо в конечном счете это она заправляла грязным делом, которое взял на себя Леонар, потому что она не могла вынести зрелища пыток.
Рауль осторожно отодвинул в сторону кирпичи и размельчил ком земли. Когда он закончил, крики как раз прекратились и начался разговор, но он был еле слышен, словно внизу говорили шепотом. Пришлось возобновить работу, чтобы освободить отверстие дымохода. Закончив, он наклонился, опустил голову в трубу и, вцепившись изо всех сил в ее шероховатые стенки, прислушался.
Первый голос принадлежал Леонару, а второй, женский, – несомненно, вдове Русслен. Несчастная была измучена и смертельно напугана.
– Да, да, – лепетала она, – я продолжаю, как и обещала, но я так устала!.. Простите меня, добрый господин… И потом, все это произошло так давно, тому уже будет двадцать четыре года…
– Хватит болтать, – пробурчал Леонар.
– Да… – заторопилась она. – Так вот… Это было во время войны с Пруссией, двадцать четыре года назад… Когда пруссаки уже подходили к Руану, где мы жили, к моему бедному мужу, который был ломовым возчиком, пришли два господина… мы никогда их раньше не видели. С собой у них было много сундуков, и они спешили уехать в деревню, впрочем, как и многие другие в те дни. Они договорились о цене и очень торопились, так что мой муж сразу же уехал вместе с ними на подводе. К несчастью, после реквизиции у нас осталась только одна лошадь, и то не очень выносливая. Вдобавок был сильный снегопад… В десяти километрах от Руана она упала и больше уже не встала…
Эти господа дрожали от страха, потому что в любую минуту могли появиться пруссаки… Как раз в это время мимо проезжал доверенный слуга кардинала де Бонншоза по имени Жобер, которого мой муж хорошо знал. Господа тут же предложили ему уступить им лошадь за хорошие деньги… Жобер отказался. Они сначала упрашивали, потом угрожали… и вдруг набросились на него, как дикие звери, и избили до полусмерти, не слушая мольбы моего мужа… А потом обшарили его кабриолет, нашли там какую-то шкатулку, запрягли в подводу лошадь Жобера и уехали, оставив того умирать.
– Оставив уже мертвого, – уточнил Леонар.
– Да, мой муж узнал об этом несколько